В ноябре снова пришлось устраиваться на зиму, так как корабль смог продвинуться к северу лишь на несколько миль; для зимовки выбрали бухту Шерифф. Морозы стояли очень сильные, и эта зима оказалась самой суровой из всех, проведенных экипажем «Виктори» во льдах.

Лето 1831 года было посвящено исследованиям, доказавшим отсутствие связи между двумя океанами. Но и на этот раз кораблю удалось пробиться к северу лишь на несколько миль до бухты Дисковери. Новая зима была такой холодной, что пришлось отказаться от надежды вывести «Виктори» из ледяного плена.

Англичанам очень посчастливилось, что им удалось найти продовольствие, оставшееся на «Фьюри»; без него они умерли бы с голоду; среди лишений, невероятных мук. с каждым днем все больше и больше слабея, они ждали наступления лета.

В июле 1833 года Джон Росс и его спутники окончательно покинули зимовку, добрались по суше до пролива Принс-Риджент, затем до пролива Барроу и вышли на побережье Баффинова залива как раз к тому времени, когда в нем появился корабль. То была «Изабелла», которой когда-то командовал сам Росс; она подобрала экипаж «Виктори».

В течение всего этого времени Англия не забывала своих моряков и каждый год посылала экспедицию на их поиски. В 1833 году ее возглавлял Джордж Бак, спутник Франклина. Отправившись из Форт-Резольюшен на берегу Невольничьего озера, он двинулся на север, открыл на своем пути реку Тлони- Тчо-Дезент, остановился на зимовку и рассчитывал на следующий год добраться до Полярного моря, где, по предположению, был затерт во льдах Росс, как вдруг узнал невероятную новость о его возвращении.

В следующем году Бак подробно исследовал прекрасную реку Фиш-Крик, открытую им в предыдущем году, увидел горы Королевы Аделейд, а также мысы Бутия и Джемс Росс.

В 1836 году он возглавляет новую экспедицию, отправившуюся на этот раз морем, и безуспешно пытается увязать между собой открытия Росса и Франклина.

Решение этой задачи выпало на долю трех служащих Компании Гудзонова залива – Петера Уильяма, Диза и Томаса Симпсона.

Они отправились 1 июня 1837 года из Форт-Чипевейана и, спустившись вниз по течению Макензи. достигли 9 июля берега моря; по нему им удалось добраться до расположенного на 71°3' северной широты и 156°46' западной долготы мыса, получившего название Джордж-Симпсон – по имени директора Компании Гудзонова залива.

Томас Симпсон с пятью людьми продолжал двигаться по суше на запад до мыса Барроу, который уже видел один из офицеров Бичи, когда тот возвращался из Берингова пролива.

Итак, исследование американского берега от мыса Тарнегейн до Берингова пролива было завершено; неизученным осталось только пространство между мысами Огл и Тарнегейн; восполнением этого пробела наши путешественники занялись во время следующей экспедиции.

Отправившись в 1838 году от реки Коппермайн, они прошли вдоль берега океана к востоку и 9 августа достигли мыса Тарнегейн; но так как льды не дали возможности лодкам обогнуть его, то Томас Симпсон остался на зимовку, открыл затем Землю Виктории и, добравшись 12 августа 1839 года до реки Бак, продолжал до конца месяца заниматься изучением полуострова Бутия.

Таким образом береговая линия была окончательно установлена. Ценой каких усилий, каких трудов, каких жертв и какой самоотверженности! Но что значит человеческая жизнь по сравнению с прогрессом науки! Сколько бескорыстия, страстной преданности идее проявляют ученые, моряки, исследователи, которые отказываются от всех радостей жизни, чтобы по мере сил внести свою долю в прогресс человеческого знания, в дело научного и нравственного совершенствования человечества!

Вместе с рассказом о последних путешествиях, почти завершивших изучение земного шара, заканчивается и эта работа, начатая с описания попыток первых исследователей.

Очертания суши теперь выяснены, задача исследователей выполнена. Мир, населенный людьми, им отныне известен. Теперь остается только использовать огромные богатства тех стран, которые стали для них легко доступными и которыми они сумели завладеть.

Как обильна всевозможными фактами эта история двадцати столетий исследований! Оглянемся назад и подведем в общих чертах итоги успехам, достигнутым за этот длинный промежуток времени.

Если мы возьмем карту полушарий Гекатея, жившего за пятьсот лет до нашей эры, то что мы увидим на ней?

Весь известный в то время мир охватывал только бассейн Средиземного моря. Земля, очертания которой так сильно искажены, представлена лишь ничтожной частью Южной Европы, Передней Азии и Северной Африки. Эти страны окружены рекой, не имеющей ни начала, ни конца, носящей название «Океан».

Положим теперь рядом с этой картой, достойным памятником античной науки, карту полушарий, изображающую мир, каким мы его знали в 1840 году. На огромном пространстве земного шара та часть его, что была известна, притом лишь приблизительно, Гекатею, составляет едва заметное пятно.

Зная отправную и конечную точки, можно судить о грандиозности открытий.

Вообразите себе теперь, какое количество самых разнообразных фактов было собрано при изучении всего земного шара, и вы застынете в изумлении перед результатами трудов стольких исследователей и мучеников науки; вы поймете пользу этих открытий и тесные связи между географией и всеми другими науками. Став на такую точку зрения, вы сможете охватить все философское значение той работы, которой посвятило себя множество поколений.

Конечно, первооткрывателями новых земель двигали самые различные мотивы.

Прежде всего, это естественное любопытство хозяина, стремящегося узнать все свои владения, измерить обитаемые их части, отграничить их от морей; затем – это требования торговли, находящейся еще в младенческом состоянии, которые привели, однако, к тому, что продукция азиатских стран доставлялась в Норвегию.

С Геродотом цель становится более возвышенной, и теперь это уже желание узнать историю, нравы, религию чужих народов.

Позже, в эпоху крестовых походов, наиболее реальным результатом которых явился интерес к изучению Востока, движущей силой для большинства была жажда наживы и влечение к неизвестному.

В то время как Колумб в поисках нового пути в страну Пряностей обнаруживает по дороге Америку, его последователи воодушевлены лишь желанием как можно скорее разбогатеть. Насколько не похожи они на тех благородных португальцев, которые жертвовали личными интересами ради славы своей родины и процветания ее колоний и умирали более бедными, чем в тот момент, когда они посвятили себя деятельности, обессмертившей их имена.

В XVI веке стремление уйти от религиозных преследований и гражданской войны заставляет переселиться в Новый свет тех гугенотов[158]и в особенности тех квакеров,[159]которые, заложив основу колониального процветания Англии, преобразили впоследствии Америку.