Скай рассмеялась;

— Ты напомнил мне одного старого друга, астролога Османа, который давно уже мертв. Он ответил бы мне что-нибудь похожее, если бы я задала ему тот же вопрос, Адали. Твоя мудрость ободряет меня в трудные минуты.

Прошла зима. С приходом весны кобылы ожеребились на пастбищах Магвайр-Форда. Глядя на лошадей, пасущихся на лугах со своим потомством. Жасмин в первый раз за долгие месяцы улыбнулась. Из четырех жеребят оказалось три кобылки и очаровательный жеребчик с одним лишь белым пятном на ноге.

— Мой! — заявила леди Индия Линдли, удобно устроившись на руках высоченного Адама. — Мой, деда!

— Ха! — усмехнулась Скай с молодым лордом Линдли на руках, которому только что исполнился год. — Как ты думаешь, маркиз, дадим твоей сестренке этого жеребца?

Генри запихнул палец в рот и посмотрел на нее голубыми глазами, как будто на самом деле обдумывал вопрос.

— Слава Богу, все здоровы, — сказала Жасмин. — Как бы я хотела, чтобы успех нашего дела видел сейчас Рован. Здесь хорошее место, бабушка, для выращивания лошадей. Магвайр должен успешно справиться. Конечно, я когда-нибудь приеду сюда, но отныне нашим домом будет Кэдби. Может быть, когда подрастет Генри, ему захочется провести здесь какое-то время, а может быть, я подарю эти земли Индии. Что ты об этом думаешь?

Шел июнь. Жасмин заметно раздалась, но была здорова и сохраняла бодрость и как будто расцвела внутренней красотой.

— Я думаю, Индия будет хватать все, до чего только сможет дотянуться ручонками, — улыбнулась Скай. — Видимо, в ее характере очень много от Моголов. Времени еще достаточно, Жасмин, чтобы решить, кому что отдать. Пока что Генри наследует отцовские земли, а Индия — твои. Но может быть, ты посчитаешь нужным подарить Магвайр-Форд новому ребенку. Кто бы ни родился — мальчик или девочка, потребуется наследство либо приданое. А когда-нибудь ты снова выйдешь замуж. Появятся еще дети, и их тоже надо будет чем-то обеспечивать.

Жасмин ничего не возразила. Это показалось Скай интересным, но, может быть, внучка просто не хотела с ней спорить.

Роды начались на восьмой день июля.

— Точно девять месяцев со дня смерти его светлости, — многозначительно заметил Адали.

В отличие от двух первых на этот раз роды были трудными, Скай предусмотрительно послала в монастырь Непорочной Невесты на Скалах, где ее старшая сестра Эйбхлин занималась врачеванием. Ей было уже за семьдесят, но она не бросала свою любимую медицину. Она приехала в первый день июля и тут же заявила:

— Это несправедливо, Скай! Я — согбенная старуха, а ты выглядишь наполовину моложе своего возраста! Скай рассмеялась и обняла Эйбхлин:

— Мне будет семьдесят еще до Рождества. Если ты и не помнишь, сколько мне лет, то я это хорошо чувствую. — Сестры не видели друг друга долгие годы.

И теперь, когда Жасмин оказалась в трудном положении, Скай чувствовала облегчение, что рядом с внучкой Эйбхлин.

— У тебя так было с Дейдрой, — заявила она. — Ребенок идет ножками. Я их чувствую.

Жасмин застонала от нового приступа боли, пронзившей ее.

— Проклятие! — вскрикнула она. — С Индией и Генри было не так ужасно. Они родились быстро, бабушка.

— Сейчас, сейчас, дорогая, — успокаивала ее Скай. — Малыш идет в не правильном положении, и тетя сейчас его перевернет. Дейдра меня так же замучила. — Она намочила платок в тазике с прохладной ароматизированной водой и положила на лоб Жасмин. — С каждым ребенком бывает по-разному. Я уж это знаю, родив восемь детей.

Осторожно Эйбхлин перевернула ребенка, но, видя, как хмурится сестра, Скай поняла, что неладно что-то еще.

— В чем дело? — тихо спросила она.

— Кажется, пуповина обмоталась вокруг шеи, — так же едва слышно ответила Эйбхлин.

Новый приступ боли скрутил Жасмин, и она пронзительно закричала. Капельки пота выступили на лбу. Она судорожно вздохнула, будто ей не хватало воздуха.

— Я не вынесу, — простонала она.

— Я уже вижу головку, — успокаивающе сказала Эйбхлин. — Натужься посильнее, и все быстро кончится. — Ее голос звучал почти весело.

Жасмин сердито посмотрела на нее, но почти сразу перестала чувствовать к себе жалость.

— Это мальчик, — проговорила она. — Только мальчик может быть таким бесчувственным к матери. Скай засмеялась:

— Больше похоже на девочку. Девочки всегда ссорятся с матерями. Разве не так, дорогая? — Она снова усмехнулась. — Спорим на золотую монету. Жасмин, что скоро у меня появится еще одна правнучка.

Бирюзово-голубые глаза Жасмин блеснули.

— Договорились! — И она снова задохнулась от боли.

— Тужься, девочка! — приказала Эйбхлин. — Тужься! Жасмин свирепо посмотрела на нее, но сделала, что ей велели, вложив все свои силы. К облегчению, она почувствовала, что ребенок покидает ее тело и схватки затихают.

— Молодец! — похвалила ее Эйбхлин. — Еще одно усилие, и все будет кончено. — Она повернула ребенка, который появился на свет уже по плечи, и осторожно распутала намотавшуюся на шейку пуповину. — Ничего опасного, — повернулась она к сестре. — Запуталось неплотно. Но я так и чувствовала.

— А-а-а-а! — закричала Жасмин и натужилась снова. Ребенок выскользнул из ее лона и почти в ту же секунду заплакал. Умение и быстрота, с какими работала Эйбхлин, поразили Скай. Она отерла ребенка от крови, очистила ротик от слизи, потом передала прабабушке, перерезала и аккуратно перевязала пуповину.

— С тебя, дорогая, золотая монета, — сообщила она Жасмин, пеленая девочку.

— Дай мне ее посмотреть, — попросила Жасмин. — Она похожа на Рована? На него похожи и Индия, и Генри.

— Мне кажется, она похожа на тебя, — ответила Скай, передавая внучке ребенка. — Как ты ее назовешь?

— Фортуной, — отозвалась Жасмин. — Злая судьба отняла у меня ее отца. Но предыдущей ночью мы, по счастью, любили друг друга. Это удача, что я смогла ее зачать. Пусть она будет Фортуной Линдли. И хотя я и воспитаю ее в англиканской вере, крестить ее будет отец Куплен, и его порадует, если я добавлю имя Мэри. Леди Фортуна Мэри Линдли. Как звучит, бабушка? Тетя Эйбхлин?

— Хорошее имя, — согласилась Скай и, отвернувшись, вытерла глаза. — Я становлюсь сентиментальной старухой, — проворчала она. — Но рождение ребенка вызывает во мне удивление и трепет.

— Не могу и вспомнить, скольких детей я привела на этот свет, — ответила ей сестра, — но и у меня, Скай, возникают те же чувства.

Жасмин взглянула на девочку и признала, что бабушка права: в ней ничего не было от Рована, но Фортуна была еще так мала, и судить еще рано. Ребенок уже не кричал — девочка сонно смотрела на мать. Жасмин улыбнулась дочери:

— Добро пожаловать, леди Фортуна Мэри Линдли. Жаль, что ты не узнаешь своего отца — он был замечательным человеком, но я и мои родные будем любить тебя всей душой.