— Керви! Что ты такое несешь!!! — Ксанта едва не треснула своего любимого супруга по лбу от возмущения. — Что Лайвин? А что Алиан-на? Ты что, решил от нее отказаться?

— Нельзя отказаться от того, что тебе не принадлежит, — буркнул Керви.

— Кто тебе не принадлежит?! — рявкнула Ксанта. — Никто никому не принадлежит! Она тебя, дурака, ждет уже не первый год, а ты ее хочешь Дюмосу с рук сбыть?

— По-моему, она какого-то другого дурака ждет, — так же мрачно отозвался Керви.

— Это с какой еще такой радости?! Я что, слепая, глухая, безумная? Ты мне можешь хоть раз поверить?

— Я тоже не слепой.

— И что же ты такое видел своими зоркими очами? Керви, хватит носом в чашку тыкаться! Ты со мной говори. Что ты такое видел? Ну не стесняйся, говори, мы с тобой скорее всего последний раз видимся. А то ведь браги налью, чтобы язык развязался.

— Видел, как они обнимались, — сказал Керви сердито и отрывисто. — На празднике, по случаю отплытия кораблей на Олений остров. В саду, у стены. Чего еще мне надо видеть? А утром заметил у Дюмоса синяки, будто… ну ты понимаешь…

— … будто его кто-то страстно целовал, — спокойно закончила Ксанта. — Где были синяки?

— А какая разница?

— Есть разница, раз спрашиваю.

— Вот тут вроде, — Керви ткнул пальцем в подбородок у левого угла рта. — И что?

— А то, что ты полный дурак, и бабочки твои — полные дуры! — Ксанта совсем развеселилась. — Как бы тебе объяснить… Вот что! Представь себе, что мы любовники и ты меня хочешь поцеловать. В саду у стены. Представил? Ну, действуй!

— Ксанта, ты что?

— Действуй, говорят тебе! Не пожалеешь!

— Не буду!

— Даже ради Алианны?! Давай, не бойся, правда, ведь не пожалеешь! — и, ухватив строптивого супруга за ворот рубахи, Ксанта без церемоний потянула его к себе.

— Ладно, что с пьяной женщиной спорить! — с отчаянием в голосе воскликнул Керви, осторожно приобнял Ксанту и потянулся губами к ее губам.

Но жрица наклонила голову.

— Мы любовники, — сказала она тем же тоном, каким поучала девиц в Храме, — и я тебе рада, но хочу поиграть, тогда я делаю так, — и все так же, не подставляя рта для поцелуя, прижалась к Керви покрепче и нежно захватила губами кожу на его шее, так, чтобы оставить метку на память. — А теперь представь, что ты хочешь меня поцеловать, а я этого не хочу. А ты — не ты, а грубый хам, который привык женщин брать, не спрашивая разрешения. За руки держи и к стене прижми, чтобы не вырвалась! Колено коленом придави, а то ведь стукну, мало не покажется. Ну давай, действуй, не стесняйся! — и когда очумевший вконец Керви, довольно неубедительно удерживая ее за запястья, повторил попытку поймать ее рот своим, Ксанта резко повернула голову и что было сил вцепилась зубами в его подбородок.

— Простите, мы вам не помешали?! — на пороге шатра стояли Дреки и Аркасса и изумленно глядели на расшалившихся супругов. — Мама, господин Керви, вы только скажите, мы мигом выйдем, — добавил он на языке Королевства.

— Не помешали. Мы как раз обсуждали, что случится после того, как ты вставишь своей девице между ног, — ответил Керви на том же языке, который, к счастью,' не понимала Аркасса.

По лицу мужественного аристократа текли слезы от боли, но в глазах горел боевой огонь — кажется, он понял то, что пыталась объяснить ему Ксанта.

— Так и я о том же!!! — воскликнул Дреки. — Я ей делаю предложение руки и сердца, честь честью, а она вдруг начинает нести такой бред, что по сравнению с этим ее утренние речи — образчик здравомыслия. Ну-ка, милая, — он обратился к Аркассе, — повтори еще раз, что ты сказала, когда я попросил тебя быть моей женой.

Аркасса беспомощно развела руками.

— Понимаете, Агрисса и так платила большой выкуп моей матери, когда на мне женилась, а потом она еще заплатила господину Дюмосу, чтобы qh помогал маме и Лакмассе. А теперь мне придется простить ее, чтобы она заплатила вам за сына, хотя он ей и не нужен, но чтобы я могла взять его себе. Я не знаю, захочет ли она сделать мне такой подарок, ведь она и так на меня сильно потратилась.

Даже Ксанте, изрядно поднаторевшей в обычаях и обрядах Болотных Людей, понадобилось немало времени, чтобы понять, о чем говорит Аркасса. В конце концов оказалось, что Агрисса приходилась возлюбленной Дреки никакой не бабушкой, а самой настоящей супругой. Буду- чи женщиной зажиточной и одинокой и не желая связываться с мужчинами, Агрисса по древнему обычаю взяла себе в жены молодую женщину, чтобы та о ней заботилась. При этом она заплатила за невесту положенный выкуп провизией, домашней утварью и откормленной свиньей, которые оказались очень кстати для Лаурик и Лакмассы. Больше того, на лето Агрисса купила для них еще и работника — Дюмоса, чем показала себя щедрой и великодушной супругой.

— А я-то все гадала, почему ты носишь серьгу в носу! — воскликнула Ксанта. — Других мужей у тебя нет?

— Что вы, что вы! — затрясла головой Аркасса. — Двух мужей одновременно у женщины быть не может!

Теперь дело обстояло следующим образом. Дреки и Керви считались кормильцами Ксанты, так как брата у нее не было, а у Дреки и Керви соответственно не было сестер. С отъездом Керви и уходом Дреки к Ар-кассе благосостояние Ксанты должно было сильно пострадать, и Агрисса должна была заплатить Ксанте выкуп, чтобы взять Дреки в любовники своей законной жене. Аркасса считала, что с ее стороны будет нечестно требовать от супруги новых подарков, хотя такое положение вещей сильно ее расстраивало.

Поговорив по душам с девушкой, Ксанта пересела к Дреки и постаралась объяснить ему то положение, в котором он оказался.

— Может, попросту уедешь с Керви, да и забудешь всю эту историю? — предложила она.

— Мама, ты что, очумела? — возмутился Керви. — Я обещал на ней жениться!

— Тогда вот что можно сделать, — сказала Ксанта. — Я назначу за тебя выкуп, совсем небольшой. Только с Рависсой посоветуюсь, сколько назначить, чтобы не получилось, что я тебя слишком дешево ценю. А ты этот выкуп потом отработаешь Агриссе. Дальше поработаешь еще год-другой и выкупишь Аркассу.

— А жить мы с ней сможем, пока я еще выкуп не отработал? — поинтересовался Дреки.

— Это ты у нее уточняй, но думаю, что да. Ну что, могу я ей передать, что ты согласен?

— Конечно.

Ксанта так и сделала, и счастливые нареченные удалились вместе считать размеры выкупов друг за друга.

— Хорошо, что я уезжаю, — вздохнул Керви. — Не увижу, что от этой чумовой парочки родится.

— А что такого? — обиделась Ксанта. — По-моему, так прелестные будут дети.

— По-моему, так слишком прелестные. Если ты в одни прекрасный день оседлаешь бревно и приплывешь на нем в Хамарну, подальше от этой идиллии, я не удивлюсь.