— Хуже, — сказал Антон и посмотрел на Ротманна.

Тот качнул головой, мол, поступай как знаешь. Секунду помедлив, Антон вытащил из кармана свой калькулятор и молча положил на стол перед ничего не понимающим Веллером. Затем он медленно снял наручные часы и, звякнув браслетом, положил их рядом. После этого он залез во внутренний карман висевшей на стуле куртки, и возле часов с калькулятором рассыпались несколько странных монет и купюр. Всё это Ротманн вернул Антону вчера.

— Обратите внимание на дату, выбитую на этих монетах или отпечатанную на банкнотах. Можете также понажимать кнопки этого счетного устройства, изготовленного в Таиланде по японской лицензии. Его я купил в 2003 году. А вот электронные наручные часы. Такие начнут делать где-то в начале семидесятых. К сожалению, когда я попал сюда прошлой осенью, в моих карманах больше ничего существенного не было.

Веллер машинально взял в руки часы, на циферблате которых две маленькие черные цифры, мигая, отсчитывали секунды, а рядом бегал забавный и такой же черный зверек.

— Вы Антон Дворжак? — сказал он вдруг с расстановкой, положил часы на место и перевел вопросительный взгляд почему-то на Ротманна,

— Да… — Антон был удивлен и даже несколько раздосадован таким быстрым и точным выводом. — Читали мои показания?

— Три дня тому назад. Но когда захотел взглянуть на изъятые у вас при аресте предметы, то их не оказалось. Нойман грешит на вас с Крайновски, — Веллер снова взглянул на Ротманна. — Учитывая всё происходящее здесь в последние дни, я, конечно, не стал ничего выяснять.

— И правильно сделали, Амон, — сказал, морщась от неотвязной боли и потирая висок, Ротманн. — Нам пришлось инсценировать смерть господина Дворжака. Мы опасались, что его знания, стань они известны власти предержащей, могут явиться причиной дополнительных бед или, во всяком случае, ненужных событий. Поэтому решили позволить событиям развиваться естественным образом.

Веллер наконец сбросил с себя оцепенение и стал разглядывать странные предметы. Он бормотал, что в это невозможно поверить, но было видно, что он-то как раз верит. Он засыпал Антона вопросами о его самочувствии, психологических ощущениях и тому подобном,

— В последние дни я готов уже ко всему, — говорил он, — но всё-таки это непостижимо. У вас есть хоть какие-то объяснения?

— Вам которое по порядковому номеру? — с комичной серьезностью спросил Ротманн. — У нас их целая куча.

— Так вы знаете весь ход мировой истории до начала следующего века? Непостижимо! Нет, я не могу это осознать. Одно только слово: что будет дальше?

— Я бы не хотел сейчас вдаваться в подробности, но всё же могу вас успокоить, — Антон, сам затеявший свое разоблачение, был просто не вправе не ответить на этот самый естественный вопрос, — всё будет хорошо. Третьей мировой войны, во всяком случае до 2003 года, не произойдет. Ваша Австрия останется независимой и миролюбивой страной. Копье, — он сам не смог бы объяснить, почему вдруг заговорил об этом, — американцы вернут на прежнее место в Вену уже в 1946 году… Кстати, вы снимали стекло тогда, летом сорок четвертого?

Перед глазами Веллера тут же возник образ стеклянной витрины с подсветкой и лежащего там наконечника Копья.

— Какое… стекло?

— То, под которым лежит одна железка, известная всем как Копье Власти, Судьбы и тому подобное. Предлагаю быть взаимно откровенными, тем более что я уже сделал это со своей стороны. Вы ведь узнали тогда что-то о Копье? Что с ним произошло?

Веллер еще немного помялся, но вскоре рассказал обо всём, чему стал свидетелем в комнате Копья. Скрывать это теперь не имело смысла. Потом Ротманн рассказал чрезвычайно удивленному Веллеру об оружейнике Фальце и его копии.

— Тесен мир, как говорят у нас, — подытожил всё рассказанное и услышанное Антон.

— Да, просто удивительно, как всё сошлось. Интересно, чем кончится эта история с подменой? — спросил Веллер.

— А я, например, не уверен, что была подмена, — сказал неожиданно Антон. — Когда вы разглядывали Копье через увеличительное стекло, вы не заметили маленьких голубоватых трещинок в некоторых углублениях?

— Трещинок? — Веллер действительно вспомнил эти тончайшие волоски голубого цвета. На черно-белых фотоснимках они никак не отразились, и ему в тот момент было не до разгадывания природы их возникновения. — Да, я их, пожалуй, видел…

— Тогда взгляните на это.

Антон достал из кармана рубашки бумажный сверток и, развернув, положил на стол корявый кусок железа. Затем он принес из комнаты небольшое увеличительное стекло без оправы, переданное ему Ротманном некоторое время назад, и предложил Веллеру подойти ближе к лампе.

— Что это ? — Веллер стал разглядывать железку, уже догадываясь, что она имеет прямое отношение к Копью.

— Это один из пробников оружейника Фальца. Ротманн опустил в своем рассказе этот эпизод. Короче говоря, Фальц отрабатывал на подобных пробниках кое-какие из своих операций, в частности связанные с химическими травлениями. Здесь вы тоже можете видеть голубоватые трещинки, которые, как я предполагаю, могут быть заполнены кристалликами медного купороса. Что уж он там делал с раствором этой соли, я не берусь гадать, но предположил, что и на его работе остались следы купороса в мельчайших трещинках.

— Так что, черт возьми, это значит? — спросил Ротманн. — Гиммлер просто заменил старую копию новой?

— Похоже на то.

— Позвольте, позвольте! — запротестовал Веллер. — А как же фотографии? Я же сличал фрагменты по увеличенным фотографиям настоящего наконечника,

— А где вы их взяли? В замковой библиотеке?

Веллер рассказал о папке с фотографиями, и в ходе его рассказа выяснилось, что незадолго до той ночи ею интересовался некий доктор Мангус.

— Вот вам и объяснение, — Антон ощущал себя уже настоящим Эркюлем Пуаро. — В ту самую папку со старыми снимками подложили другие, новые. Их сделали с копии Фальца в тех же самых ракурсах. Заменили, конечно, не все, а только увеличенные фрагменты. Фотобумагу поджелтили, чтобы она не выглядела слишком новой, так что вы не заметили подмены. Да и заглядывали вы в эту папку достаточно давно и мельком.

Такой поворот событий был неожиданностью не только для Веллера и Ротманна, но и для самого Антона. Он импровизировал на ходу. Часы долгих раздумий в одиночестве не прошли даром. Накопленная в голове информация была разложена по полочкам, и эта, казавшаяся новой, версия о подмене Копья уже вызрела и сформировалась в подсознании. Сейчас он ее только извлекал на свет божий, сам себе при этом удивляясь,

— Но для чего вся эта канитель, Дворжак? — спросил Ротманн. — В чем тут смысл?

— А я откуда знаю? — Антон нарочито тянул время, испытывая удовольствие от произведенного эффекта.

— То есть как это откуда? Хоть какое-то объяснение у вас есть?

— Только на уровне умозрительных предположений.