class="p1">Советские войска волнуются, что не войдут в Германию: «Немец скапитулирует, тогда и нас остановят…»

Фронты живут своей особой кочевой жизнью. Четвертый год! Создались свои привычки, быт, все как-то определилось. Огромное количество людей, у которых связи с домом, семьями, тылом оборвались. У иных семьи погибли; многих не разыщешь… Боюсь, что радостного возвращения в устойчивый мир и быт у этих людей не будет. У некоторой части молодежи нет определенных профессий; многие кадровики уже задумываются: «Армию будут сокращать — какое же мне дадут назначение?» У всякого свои предположения, суровые раздумья. Масса личных драм. (А возвращение инвалидов?)

На устройство дел миллионов и миллионов людей потребуется много внимания, заботы и времени. Поэтому переходный период будет по-своему труден. Психологически — очень труден (и я в этом процессе)…

Народ, воевавший, строивший, жертвовавший всем — непрерывно, тридцать лет подряд, — ждет после такой войны и награды, и отдыха… СССР стремится к международной нормализации, к выходу на высший экономический и культурный уровень. А затем? Не исключены и новые столкновения.

В иностранной прессе публикуются всяческие варианты… Считают, что СССР применит гибкую политику, использует самые различные формы связей с государствами на Западе и на Востоке и т. д.

Ход событий все ускоряется. Есть данные о выходе Финляндии из войны… Красная Армия идет на соединение с армией Югославии. В Словакии — общее восстание. Возможно окружение немецкой армии в Италии, — Готская линия союзниками уже прорвана…

Германию лихорадит! Генерал Эйзенхауэр подтверждает, что она может быть разбита в 1944 году (?)… Публикуются данные о новых разногласиях в германском руководстве, слухи о конфликте между Гитлером и Герингом. Все чаще сдаются в плен немецкие генералы.

… Все объять, охватить — немыслимо! Никакая информация процесса до конца не раскроет… Ясно одно — мы вплотную подходим к развязке…

Немцы народ дисциплинированный — дерутся упорно. На допросе пленного:

— Почему деретесь, не бросили оружия?

— Не было приказа о сдаче. Если б командир батальона приказал, все подняли бы руки. Все хотят кончать войну…

3 сентября 1944 года.

Вчера и сегодня правил, редактировал «Знамя» № 7–8. Опять сижу по привычке у круглого столика в моем кабинете — «на тычке» (почему-то за большим столом я только печатаю на машинке). Работаю над «Знаменем», как в мае — июне 1941 года… Но сколько перемен!..

Звонил Эйзенштейн: приехал, хочет увидеться, показать нам «Ивана Грозного»[207]. Очень рады другу — соскучились…

Думаю о «Знамени»: подготовил № 7… До слез волнующие записи Эффенди Капиева — мужественные, чистые, возвышенные… Писатель погиб. Его дневник — как завещание, призыв, декларация! Я дам его на первом месте — как программную вещь журнала. (Написал теплое письмо вдове писателя, приславшей эти записи.)

Радио. Финляндия действительно выходит из войны, готова отвести войска к границе 1940 года и начать эвакуацию и разоружение немецких частей!

На Западе гитлеровские армии, быстро бросая значительную технику, уходят к германской границе. (Нет ли в этом расчета на сепаратную игру с Англией и США?)

4 сентября 1944 года.

Утренняя мгла над Москвой…

Отдыха нет. Я хотел бы спать, купаться, дышать морским воздухом. Увы, пыль, духота, звонки…

Для того чтобы застеклить окна в моих двух комнатах (рабочей и библиотеке), пришлось вынуть стекла в одном из пустующих кабинетов «Правды»… Спасибо правдистам, они дали мастеров и материалы для ремонта, — самим бы не вытянуть.

С. К. предлагает купить мне штатское. Подожду, у нее самой нет обуви, ноги стерты в кровь; нет шубы (одна шинель)… У нас нет посуды. Все побито, разворовано… (С. К., уезжая в 1942 году на фронт, спрятала в сохранном месте только мой архив и часть библиотеки.) И полное отсутствие денег. Вообще, быт этот… Брр… Как все было просто в Ленинграде — военный паек, военная форма!..

…Разыскал путеводитель по Берлину. Я должен быть там в первых рядах. Я дважды говорил, выступая в ССП: «Русские были в Берлине: в 1760-м и в 1813-м, — будут и в третий раз». И я должен быть в Берлине и буду.

5 сентября 1944 года.

Советское правительство приказало прекратить все боевые действия на финском фронте — сегодня, в 8 часов утра.

Стошестидесятитысячная армия немцев на Севере вынуждена уходить в Норвегию, лишаясь прочных коммуникаций. Может быть, и там Красная Армия будет преследовать немцев?

Узел событий все туже и сложнее. Наша пресса помещает небольшую заметку. «Германская армия на Восточном фронте в пять раз сильнее, чем на Западе. Между тем немцы продолжают подбрасывать подкрепления на Восточный фронт за счет своих войск в Норвегии и Голландии, в то время как, по-видимому, у них нет никаких резервов на Западе… Продвижение англичан и американцев зависит главным образом от способности союзников своевременно снабжать горючим свои продвигающиеся войска, ибо германская армия на Западе насчитывает всего 500 000 человек плюс 200 000 плохо подготовленных новобранцев». (Комментарии, как говорят, излишни. — Вс. В.)

Союзники, поддержанные французскими повстанцами, идут к Германии двумя клиньями: через Бельгию — Голландию и через Мец, то есть в район Рура и в район Франкфурта-на-Майне, Карлсруэ.

По-моему, ситуация такова: Гитлер во что бы то ни стало, в той или иной форме хочет начать переговоры с Англией и США о капитуляции, чтобы не допустить Красную Армию на территорию Германии. Уверен, что СССР сумеет в ближайшие недели ответить и на этот «план».

6 сентября 1944 года.

С утра работаю над 7-м номером журнала… Он будет достаточно боевым. Провел ряд бесед с сотрудниками и авторами; ознакомился с портфелем «Знамени»; дал ряд