Родственные силы церкви и государства и рекомендуемая степень отделения одной от другого на протяжении как минимум пятнадцати веков выступали двумя главными строительными блоками западноевропейской государственности. Не менее важную роль они сыграли в развитии северных наций и в превращении их правителей в полновластных монархов во главе объединенных держав. За социальными и политическими изменениями, как всегда, стояли другие движущие силы, тесно связанные с извлечением экономической прибыли и правом распоряжаться ею. Циклические процессы набегов, захвата рабов и торговли поддерживали существование диаспоры и вместе с тем способствовали глубоким изменениям в самой Скандинавии. В позднюю эпоху викингов причинно-следственные связи стали намного отчетливее, чем в IX и начале X века, — возникло более глубокое понимание того, какие требования имеет власть и как их могут удовлетворить новые зарубежные начинания. Политическое пробуждение активизировало и обратило в свою пользу новый экономический потенциал Севера — Скандинавия превратилась в группу северных монархий на арене образованной христианской Европы.

Миссионерство, крещение и обращение в новую веру были далеко не линейным процессом, и мы не всегда можем говорить о том, что одна религия сменила другую, даже когда речь идет о поздней эпохе викингов. То, что некоторые люди верили в единого Бога, его воскресшего Сына, Святого Духа и святых, было известно скандинавам по крайней мере с VII века, возможно и намного раньше. Отправляясь с товарами в другие страны, они встречали там христианских праведников; останавливаясь в чужих городах и поселениях, видели священников. Иногда христиане появлялись у них на родине — в Скандинавии позднего железного века никого не удивляли иностранцы и их вера в разнообразных богов, среди которых был и тот, кого сами скандинавы называли Белый Христос. По сути, этот диалог происходил в Европе как минимум со времен поздней Римской империи, когда христианство, иудаизм и ряд других конфессий пытались заинтересовать конкурирующими взглядами на Иной мир (или миры) людей, на практике предпочитавших брать отовсюду понемногу и смешивать на свой вкус.

Даже во время первых набегов викинги выбирали монастыри именно потому, что знали, что они собой представляют, или, как минимум, хорошо представляли, что можно найти внутри. Несомненно, они осознавали, что монастыри и церкви связаны с религией и поклонением божеству, и им было вполне знакомо понятие ритуального сооружения, где человек оказывается в присутствии божественных сил.

По-видимому, скромная попытка принести в Скандинавию христианство была предпринята еще до набегов, в начале VIII века. В силу близости к Европейскому континенту первыми, к кому направилось Слово Божие, стали датчане. Английский священник Алкуин, с таким возмущением писавший о нападении на Линдисфарн в 793 году, составил краткие жизнеописания своих предшественников-миссионеров, в том числе Виллиброрда из Нортумбрии, который пересек датскую границу примерно в 710 году. Очевидно, Виллиброрд смог убедить очень немногих, но ему все же разрешили уйти и увести с собой примерно тридцать юношей, чтобы обучить их Священному Писанию. В течение ста лет после Виллиброрда никаких других записей о миссионерской деятельности на Севере не появлялось, и к этому времени набеги не только начались, но и стали усиливаться.

Об этом важно упомянуть, поскольку среди пленников, захваченных викингами в разбойных походах, очевидно, были монахи и послушники. Мы не знаем, что случилось с этими людьми, но возможно — и даже вполне вероятно, — некоторые жители Скандинавии получили первое представление о христианской вере благодаря сбивчивым рассказам своих напуганных новых трэллов. В 820-х годах архиепископ Реймсский Эббон отправился в Данию, исполняя волю не только франкского императора, но и самого папы римского. За год пребывания там ему удалось крестить несколько новообращенных — довольно скромное достижение, но все же больше, чем смогли добиться его предшественники.

Кроме того, христианская проповедь могла случайным или неслучайным образом распространяться через материальные объекты. На острове Хельго на озере Меларен в раннюю эпоху викингов существовало статусное поселение, где в ходе раскопок найдены коптский черпак и ирландский епископский посох. Последний особенно поражает, поскольку посох был личной собственностью епископа, и вряд ли его можно было добровольно отдать или обменять. Как эти вещи попали на Хельго, неизвестно, но возможно, это была добыча разбойников, возвращавшихся с запада. С той же степенью вероятности можно предположить, что скандинавы имели представление о сакральной природе этих предметов, и именно поэтому забрали их с собой. Слово «Хельго» означает «Святой остров»; туда привозили ритуальные артефакты разных религий. Самый впечатляющий из них — бронзовая статуя Будды VI века, созданная в долине Сват на границе Афганистана и, вероятно, попавшая в Скандинавию с восточных торговых путей. Будду приспособили к обстановке, надев ему на руку и на шею кожаные кольца, такие же, как на найденных в датских болотах деревянных фигурах (предположительно) богов.

Христианские державы континентальной Европы использовали любые доступные средства для распространения своей веры. Через три года после возвращения Эббона Реймсского из Дании при франкском дворе появился политический изгнанник по имени Харальд Клак. Он заявил, что был силой лишен власти в результате внутреннего конфликта в Дании, и просил помощи у императора. По-видимому, император ответил, что поможет ему делом, только если тот примет крещение, и Харальд и его свита были должным образом обращены в новую веру. На обратном пути в Данию его сопровождал миссионер Анскар, основавший некий монастырь севернее реки Эльбы. Этому человеку предстояло сыграть важную роль в процессе распространения христианства.

Основным источником сведений о миссии Анскара служит его биография, написанная его современником Римбертом. В ней рассказывается, как в 829 году Анскар был приглашен в Бирку в качестве гостя короля Бьёрна, который, по-видимому, был там главным. Он провел в торговом городе и его окрестностях 18 месяцев и крестил многих людей, в том числе королевского управляющего.

В 831 году он вернулся во Франкское государство и был назначен архиепископом Гамбурга, который объединился с Бременской епархией после нападения викингов на город в 845 году. Анскар сохранял интерес к распространению христианства на Севере и дважды возвращался в Швецию до своей смерти в 865 году. Следующие миссии в этом регионе возглавлял его преемник Гаутберт.

В Уппокре на юге Швеции исключительно долго просуществовавшая культовая постройка была заброшена в начале IX века, возможно в результате целенаправленной деятельности христианской миссии. В числе прочего в этом месте найдено несколько предметов с христианской символикой, что может свидетельствовать о попытках активно влиять на религиозные убеждения местного населения.

Вероятно, совсем не случайно ранние христианские миссии действовали в первую очередь через скандинавских правителей. Высшая знать эпохи викингов обладала и светской, и ритуальной властью и могла влиять на взгляды своих подданных в этом отношении. Церковь старалась наладить контакт с властью, чтобы способствовать скорейшему обращению Севера «сверху вниз», как это произошло в IV веке в Римской империи. Миссионеры быстро осознали, что покровительство крещеного скандинавского короля приносит тысячи простых новообращенных.