Кровь была не рыбья, а человеческая.

Девушка задумчиво смотрела на частично свернувшуюся жидкость, размазанную по доскам.

– Какого черта… – вырвалось у нее.

Потом она стала медленно поднимать крышку.

Барбара не знала, чего ожидать, но сердце у нее бешено колотилось. Предчувствие подсказывало, что содержимое ящика станет для нее глубоким потрясением.

Первое, что она увидела, это несколько звериных шкур, небрежно брошенных в ящик. Под ними лежала оленья шкура с рогами, лапы какого-то хищника, кабанья шкура, медвежья…

Барбара осторожно сдвинула зловонные шкуры в сторону. Когда она осознала наконец, что предстало ее взору, у нее на мгновение замерло сердце. Она захотела крикнуть, но не смогла выдавить ни звука.

Она в ужасе уставилась на залитое кровью лицо мужчины. Во рту у него был кляп, а туловище кто-то стянул рыболовной сетью, так что он походил на садок, полный рыбы. Мужчина показался ей знакомым, хотя лицо его было сплошь покрыто кровью.

– Господи, – одними губами произнесла Барбара; на большее у нее не хватило сил.

В это миг позади нее что-то со свистом рассекло воздух и врезалось ей в затылок. Барбара охнула и повалилась вперед. Прежде чем удариться о дно лодки, она провалилась в благословенное забытье. Над ней стоял Маркус Зальтер с обрызганным кровью веслом в руках, как палач с занесенным мечом.

– Орудие на службе высшей власти, – прошептал он, и губы у него задрожали.

Он откинул капюшон и подставил лицо дождю. Из груди его вырвался громкий волчий вой.

– Это мне по душе, Барбара. Я – всего лишь орудие.

Затем он подхватил обмякшую девушку, взвалил ее на плечо и понес к расположенному неподалеку болоту.

* * *

На лестнице, что вела в кабинет Хаузера, послышались торопливые шаги, и в следующую секунду дверь с грохотом распахнулась. Симон, по-прежнему стоявший над книгой у кафедры, встрепенулся. На пороге стояли Магдалена с Бартоломеем.

– Магдалена! – облегченно воскликнул Фронвизер. – Ну наконец-то! Я уже начал беспокоиться…

– Нет времени на обмен любезностями, – перебила она его, с трудом переводя дыхание. – Кажется, мы теперь знаем, кого нам нужно искать. Сэр Малькольм только что сказал нам!

– Сэр Малькольм? – Старший Куизль с удивлением взглянул на Магдалену. – Но он же сейчас в тюрьме. Что вы там забыли?

– Позже объясним, – ответил Бартоломей. – А сейчас послушай свою дочь. Хотя это всего лишь предположение бедного висельника; возможно, он все это выдумал в попытке вытянуть голову из петли… Но, признаюсь, звучит вполне убедительно.

Между тем они вошли в тесную комнату. Магдалена встала посередине и взволнованно посмотрела на Симона, отца и Иеремию.

– Нам нужен Маркус Зальтер! – объявила она. – Драматург из театральной труппы! Сэр Малькольм уже давно наблюдал за ним, потому что многое в нем казалось ему странным.

– И что же? – спросил цирюльник, стараясь придать голосу деловитый тон. Он так обрадовался, что Магдалена наконец вернулась, что готов был тут же обнять ее и расцеловать. Но не похоже, чтобы жена нуждалась сейчас в его объятиях.

– Некоторое время назад Зальтер написал пьесу и хотел, чтобы ее непременно поставили на сцене, – ответила она, задыхаясь. – Но Малькольму она показалась слишком уж кровавой и безумной. Это история о ребенке из знатного рода, всю семью которого истребляют в борьбе за власть. Затем, повзрослев, герой начинает жестоко мстить. Зальтер настаивал на том, чтобы Малькольм поставил эту трагедию. Он был просто одержим ею, хотя никому не показывал сценария. Все только намекал.

– И ты считаешь, что эта пьеса повествует о жизни самого Зальтера? – бросил Куизль. – Тебе не кажется, что это уж слишком натянуто?

– Я еще не закончила. – Магдалена сурово взглянула на отца. – Недавно Малькольму довелось тайком прочесть сценарий. В ней перечислены различные пытки, а в роли ужасного мстителя выступает оборотень. Малькольм сказал, что крови и безумия в этой пьесе больше, чем в «Тите Андронике» Шекспира. Я этой пьесы не знаю, но кровь там, по всей видимости, льется рекой.

– Господи! – выдохнул Симон. – Думаешь, Зальтер разыгрывает в Бамберге собственную пьесу? С настоящими людьми вместо артистов?

Магдалена взволнованно кивнула.

– Они же были здесь полгода назад. Сэр Малькольм говорит, что с тех пор Зальтер был сам не свой. Писал как одержимый свою пьесу. Это Зальтер настоял на том, чтобы перезимовать в Бамберге. Он уговорил Малькольма. И даже приехал раньше остальных, чтобы все подготовить.

– Если Зальтер действительно приехал в Бамберг раньше, то он вполне мог совершить все эти убийства, – вставил Бартоломей. – До сих пор мы считали, что артисты вне подозрения, потому что появились в городе гораздо позже…

– И это еще не все, – продолжала Магдалена. – Зальтер, вероятно, родился в Бамберге. Во всяком случае, он как-то рассказывал об этом сэру Малькольму. А мне говорил, что вырос в Нюрнберге, и судилища…

– Ну, если мы все правильно поняли, то судилища затронули его особенным образом, – перебил ее Симон и показал на записи в счетной книге. – Судя по всему, Маркус Зальтер – не кто иной, как Вольф Кристоф Хаан, внук канцлера Георга Хаана. Все их семейство, за исключением Вольфа, погибло во время преследований. То, что мы наблюдаем теперь, – это жестокая месть, спланированная до последней мелочи.

Магдалена задумчиво кивнула.

– Должно быть, это стоило ему много сил. Малькольм говорил, что Зальтер в последние дни выглядел очень усталым и рассеянным, постоянно пропускал репетиции…

– Если он действительно похищал и пытал всех этих людей, то дел у него и впрямь хватало, – хихикнул Иеремия.

Похоже, за это время старик выпил целый кувшин вина.

– Одна только пытка щипцами сколько времени занимает, – говорил он заплетающимся языком. – Сначала их надо как следует раскалить. Потом начинают с рук и ме-е-едленно…

– Довольно, спасибо, – перебил его Симон. Он с неприязнью взглянул на Иеремию, после чего продолжил: – Зальтер мог подкинуть Матео волчью шкуру. И возраст вполне соответствует… По документам, Вольфу Кристофу было тогда четыре года. Насколько я помню Зальтера, ему сейчас около сорока. Многое указывает на то, что Хаан и Зальтер являются одним и тем же человеком… – Он нахмурил лоб: – Непонятно только, как он заразил викария бешенством.

Магдалена с удивлением посмотрела на мужа:

– Каким еще бешенством?

– Ну, пока вы с Бартоломеем гуляли по городу, мы с Самуилом тоже не сидели без дела, – ответил Фронвизер с нескрываемой гордостью. – Во всяком случае, его превосходительство, епископ Шёнборн, с которым у нас состоялась непринужденная и весьма содержательная беседа, остался под впечатлением.

– Давай ближе к делу, болван напыщенный, – проворчал Куизль.