Они были ровесниками, но Денис чувствовал себя лет на десять старше этого парня. Пока Малыш получал образование в аристократическом летном училище, Дэну уже довелось побывать в нескольких переделках. Он уже схоронил троих старшин и сам стал командиром «пары». Этот жалкий дрожащий мальчишка стал первым его ведомым, и таких, как он, необстрелянных юнцов была почти половина в их готовящемся к высадке боевом подразделении.

Дэн обвел прощальным взглядом соседние кресла, опыт подсказывал ему, что многих десантников он видит последний раз. Пеплом некоторых из них будут торжественно удобрены корни деревьев в императорском Парке Памяти, а трупы остальных сожрут грифы. Птицы такие же свободные и вонючие, как обитатели этой проклятой планеты, которую им предстояло усмирить.

Дэн проверил крепление браслетов, заряженных стимулирующими и болеутоляющими растворами. Убедившись, что иглы для инъекций легко выскакивают из пазов, он поправил тугую повязку ларингофонов, ободряюще улыбнулся напарнику и защелкнул лицевой щиток шлема.

— Готовься, Малыш. Сейчас будет наш выход. — Голос, прошедший через микрофоны, ретранслятор, спутник связи ивернувшийся обратно в скафандр, звучал как речь простуженного робота, но напарник его прекрасно понял. Он суетливо заерзал на своем месте, проверяя карабины и защелки.

Через секунду он доложил:

— Я готов, командир.

— Первая «пара» готова, — передал Дэн на штабной частоте.

На небольшом экране, встроенном в шлем рядом с его левым глазом, появились цифры, обозначающие время, оставшееся до высадки: две секунды, почти сразу одна и с небольшой задержкой — старт! Пол под их креслами провалился. Они оторвались от летящего бота и помчались к земле, подгоняемые взрывной мощью пороховых двигателей, вмонтированных в кресла. За долю секунды до сверхскоростного прибытия к поверхности сработала защитная система. Бешеная скорость падения за доли секунды уменьшилась до нуля, и, если бы не хитросплетение силовых полей, оба десантника были бы мертвы. Вместо того чтобы скончаться от чудовищной перегрузки, они мешками шлепнулись на рыхлый грунт и, натренированно извиваясь, расползлись в разные стороны. Прицельный огонь противника немедленно разнес в щепки оставленные ими кресла.

Дэн и Малыш укрылись в артиллерийских воронках у подножия холма, который им вдвоем предстояло захватить. Вжавшись всем телом в изрытую осколками почву, они ждали, пока холодные струи дождя не уравновесят температуру боевого снаряжения и окружающей среды. Тогда их передвижение нельзя будет засечь с помощью термографов, а прямым визуальным наблюдениям мешал все тот же дождь.

«Откуда у варваров могут быть термографы? — размышлял Дэн, перевернувшись на спину и подняв забрало скафандра. Он подставил лицо под ласковые ггрохладные капли. — Да и зенитные орудия им тоже вроде по штату не положены».

Мысли Дэна носили чисто философский характер. После того как в прошлый раз их обстреляли тактическими ядерными зарядами, он был готов к любым сюрпризам.

Денис поймал ртом несколько дождинок, горьких от скопившихся в атмосфере пороховых газов. Туземцы не знали лучеметов и пользовались не менее эффективным, но гораздо более шумным огнестрельным оружием.

Сейчас Дэн чувствовал себя свободным. С тех пор как умер отец, он постоянно находился под чьим-нибудь контролем. Только в бою он был абсолютно свободен. Конечно, заботливые отцы-командиры и сейчас могли «достать» его по радио своими мудрыми приказами, но в целях маскировки они этого делать не станут. Молчание в эфире — непреложный закон при военных действиях небольшими силами, и они его не нарушат, если Дэн сам не попросит о помощи.

Он выглянул из воронки и поискал глазами напарника. Тот, сжавшись в комок, почти целиком зарылся в землю и всё равно, наверное, казался себе слишком большим и уязвимым. Дурачок не понимал, что их жизнь — это не та ценность, которой так уж сильно нужно дорожить. Интересно, за что его поперли из летного училища?

Высматривая ведомого, Дэн случайно скользнул глазом по полоске неба у горизонта и невольно залюбовался. Очищенная от туч голубизна, нежная, как разбавленный в капельке росы цвет незабудки, розоватая мраморность перистых облачков, расплывчатый промокший лес и, как контраст, сожженная варварская деревня, кирпичный скелет ремонтного завода и проклятый, ощетинившийся пулеметными гнездами и противотанковыми ежами холм, на который надо взобраться.

Сбросить бы шлем, отшвырнуть бластер и, втоптав в грязь гранаты и запасные обоймы, пойти к излучине реки, к золотистому пляжу, к небу и солнцу. Об этом можно было только мечтать.

«Поработаем во славу их вечного величества», — пробормотал Дэн и вставил в рукоятку лучемета однозарядную обойму повышенной мощности. Резко кивнув головой, он защелкнул лицевой щиток скафандра и превратил иссеченную струями дождя действительность в четкие виртуальные схемы на внутренних экранах. Не высовываясь слишком далеко из своего укрытия, Дэн прицелился из лучемета в сторону холма. Особая точность от него сейчас не требовалась. Плюс-минус десяток метров — не имело никакого значения. Курок сладострастно спружинил под пальцем. Сердце замерло, пропустив пару ударов. Огненная дорога потянулась вверх по склону и дальше ввысь, сквозь тучи и стратосферу. Говорят, с помощью такого заряда можно сбить спутник с низкой орбиты.

Теперь путь свободен, и Дэн, вяло поднявшись с четверенек, угрюмо поплелся в атаку. Он был рад тому, что лазерный импульс его лучемета выжег скользкую траву и высушил почву на полметра вглубь. Грозному солдату Империи не придется позорно шлепаться в лужи и барахтаться в грязи, роняя достоинство десантных войск его величества. Правда, дождь продолжал поливать землю, и скоро склон холма опять превратился в каток, и этот неприятный факт бесил Дэна гораздо больше, чем окопавшиеся на вершине воинственные туземцы.

Перед левым глазом на миниатюрном экране высветилась зеленая точка. Это его напарник наконец оторвал свое брюхо от спасительной слякоти и двинулся вслед за своим старшиной. Приятно, что не надо поднимать его пинками.

«Опасность!» — предупредил Дениса всезнающий экран, и десантник буднично распластался на земле. В трех шагах от него упала железная болванка, начиненная порохом. Немного подумав, она взорвалась, крепко стукнув солдата тяжелым осколком по шлему. По заплечному ранцу прокатилась согревающая взрывная волна, по холку вдавившая Дэна в почву.

«Бьют навесом, на прямую наводку выходить не рискуют, — проанализировал Дэн действия противника. — Очень благоразумно с их стороны. Они всегда так поступают, когда мы далеко. Как только подойдем поближе, станет интереснее».

Оглянувшись, он убедился, что встреча с артиллерийским снарядом сильно охладила боевой задор его напарника. Малыш валялся на спине, судорожно двигая торчащими во все стороны конечностями. Тяжелый скафандр сковывал движения и не давал ему встать на ноги. Наконец солдат вспомнил, чему его учили на тренировках, и, оттолкнувшись локтем, перевернулся на живот. Дальше о нем можно не беспокоиться. Смышленый юнец.

Дэн нехотя встал и пошел дальше, оставив за спиной глубокий отпечаток своего тела в грунте. Атака. Опять атака. Сколько их было в его жизни? Много. Каждый раз, когда жители какой-нибудь дикой планетки начинали тяготиться близким присутствием имперских рудников и пытались от них избавиться, Император с помощью «стеклянного» дивизиона аргументированно объяснял им, как они не правы. И каждая буква в неотразимых доводах Лучезарного была тяжеловооруженным солдатом, ходячей малогабаритной крепостью. Каждая фраза — эскадрой бронированных звездолетов. Каждый жест — ядерной бомбардировкой, а вздох — газовой атакой.