оставил нескольких младших командиров дожидаться сдачи осажденных.

В этот же вечер в городском зале собраний царь созвал совет высшего военного командования. Пришел также Каллисфен, который попросил позволения присутствовать. Вскоре доставили сообщение, что отцы города просят встречи с царем.

– Не хочу их видеть, – заявил Александр. – Я им не верю.

– Но ты должен решить политическое устройство очень значительного города, – заметил Парменион.

– Ты мог бы ввести здесь демократическую систему, как в Эфесе, – вмешался Каллисфен.

– Ну да, конечно! – усмехнулся Птолемей. – Это бы понравилось твоему дяде Аристотелю, верно?

– Ну и что? – раздраженно возразил Каллисфен. – Демократия – самая справедливая и уравновешенная система для управления городом, дающая самые надежные гарантии, что…

Птолемей не дал ему закончить фразу:

– Эти, однако, заставили нас покорячиться. Под стенами Галикарнаса мы потеряли больше людей, чем в битве на Гранике. Будь моя воля…

– Птолемей прав! – крикнул Леоннат. – Им пора понять, кто теперь командует, а кто платит за все доставленные неприятности.

Дискуссия, несомненно, перешла бы в потасовку, но тут Евмен расслышал за дверью какое-то движение и выглянул, а затем подошел к Александру и что-то шепнул ему на ухо. Царь улыбнулся и встал.

– Печенье кого-нибудь интересует? – спросил он громко.

Это предложение заткнуло всем рты, и спорщики переглянулись.

– Ты шутишь? – проговорил Леоннат, нарушив тишину. – Я бы сейчас съел четверть быка, не то что печенья. Но хотел бы я знать, кому в голову пришла мысль в этот час принести печенья и…

Тут дверь отворилась и появилась пышно наряженная царица Ада, приемная мать Александра; за ней следовала свита из поваров с вазами, доверху наполненными душистой выпечкой. У Леонната отвисла челюсть, а Евмен взял одно печенье и засунул ему в разинутый рот:

– Ешь и молчи!

– Как твое здоровье, матушка? – спросил Александр, встав и выйдя ей навстречу. – Принесите царице кресло, быстро! Но какой сюрприз! – продолжил он. – Никак не ожидал увидеть тебя в такой момент.

– Я подумала, что после всех этих неимоверных усилий тебе захочется попробовать моей выпечки, – полушутя-полусерьезно ответила она. – А кроме того, я приехала проследить, чтобы ты не причинял слишком много вреда моему городу.

Царь взял печенье и захрустел.

– Твоя выпечка превосходна, матушка. В последний раз я был не прав, отказавшись от нее. Что касается твоего города, мы как раз обсуждали, что с ним делать, но, как только ты появилась, мне пришла в голову правильная мысль.

– И какая же? – спросила Ада.

Каллисфен тоже собирался задать этот вопрос, но не успел издать ни звука.

– Назначить тебя сатрапом Карии вместо Оронтобата и наделить полной властью в том числе и над Галикарнасом, и его окрестностями. А мои полководцы позаботятся о том, чтобы тебе повиновались.

Каллисфен покачал головой, словно говоря: «глупости». Но царицу взволновали эти слова.

– Сын мой, даже не знаю, как…

– А я знаю, – прервал ее Александр. – Я знаю, что ты будешь превосходной правительницей и я смогу полностью тебе довериться.

Он усадил ее на свое место и обратился к Евмену:

– Теперь можешь впустить делегацию от города. Им следует узнать, в чьей власти они окажутся с завтрашнего дня.

Прочесывание города в поисках вооруженных людей еще продолжалось, когда объявили о прибытии Апеллеса. Великий мастер поспешил выразить почтение молодому царю:

– Государь, полагаю, настал момент изобразить тебя так, как ты того заслуживаешь, то есть с атрибутами бога.

Александр с трудом подавил улыбку:

– Ты полагаешь?

– У меня нет ни малейшего сомнения. Более того, будучи уверен, что ты выйдешь победителем, я уже приготовил модель, которую позволю себе представить. Естественно, на самом деле картина будет не такая, а займет большой щит, десять на двадцать футов.

– Десять на двадцать футов? – переспросил Леоннат, которому показалось пустым транжирством использовать столько лесоматериала и краски на такого не слишком высокого молодого человека, как Александр.

Апеллес наградил его презрительным взглядом. В его глазах Леоннат был всего лишь невежественным варваром, и это впечатление усиливали рыжие волосы и конопатость юноши.

Художник снова повернулся к Александру:

– Государь, мое предложение определенно не лишено смысла: твои азиатские подданные привыкли, чтобы ими правили высшие существа, монархи, подобные богам. И потому я подумал изобразить тебя с атрибутами Зевса: с орлом у ног и молнией в деснице.

– Апеллес прав, – заметил Евмен, который подошел вместе с Леоннатом и теперь рассматривал принесенную художником модель. – Азиаты традиционно считают своих монархов высшими существами. И будет правильно, если они увидят тебя в таком образе.

– Во сколько же мне обойдется обожествление? – спросил Александр.

Художник пожал плечами:

– Думаю, что двух талантов…

– Два таланта? Но, друг мой, на два таланта я куплю для моих парней хлеба, маслин и соленой рыбы на целый месяц.

– Государь, мне кажется, что великий монарх не должен принимать во внимание такие соображения.

– Великий монарх – не должен, – вмешался Евмен, – но его секретарь – должен, ведь, если провианта не будет хватать или он будет плохого качества, солдаты все свалят на меня.

Александр внимательно посмотрел на Апеллеса, потом на Евмена, потом на макет и наконец снова на Апеллеса:

– Должен признать…

– Разве она не красива? Представь ее во всем величии, в ярких красках, в твоей руке ослепительная молния. Кто осмелится бросить вызов этому молодому богу?

Тут вошла Кампаспа. Она подошла прямо к Александру, обняла его и поцеловала в губы.

– Мой господин, – произнесла она, взглянув ему в глаза.

Она стояла так близко, что он чувствовал, как ее затвердевшие соски бьются о его грудь, точно головки таранов осадной машины о городскую стену. Ее взгляд выражал полную, ничем не сдерживаемую готовность.

– Моя сладчайшая подруга… – ответил Александр, не проявляя особенных чувств. – Я всегда рад тебя видеть.

– Эту радость ты можешь доставить себе в любой момент, – шепнула она ему на ухо и воспользовалась случаем ласково коснуться его щеки влажным кончиком языка.

Чтобы выйти из неловкого положения, царь снова повернулся к Апеллесу:

– Я должен еще немного подумать. Все-таки цена немалая. Как бы то ни было, я жду вас обоих к ужину.

Парочка вышла, столкнувшись в дверях с Птолемеем, Филотой, Пердиккой и Селевком, которые пришли узнать о намерениях Александра.

Царь усадил их вокруг стола, на котором была расстелена карта.

– Вот мой план: машины разобрать и на телегах перевезти в Траллы, к Пармениону, который отправится вглубь материка, чтобы обеспечить покорность всех земель в долине Меандра и Герма. Машины ему пригодятся, если какой-нибудь город решит оказать сопротивление.

– А мы? – спросил Птолемей.

– Вы пойдете со мной. Мы спустимся вдоль берега через Ликию до самой Памфилии. – он палочкой прочертил путь, которым