С другой стороны, Слейтер не просил его делать никаких изысканий и, наверно, не одобрил бы этого, если бы узнал; однако было приятно отвлечься от того, чем Пейнтер занимался по долгу службы. И его совесть была чиста: несомненно, он хотел помочь Слейтеру, но ненавязчиво.

В понедельник Слейтер был в офисе, буркнул что-то о том, что во вторник должен быть в суде, в середине дня исчез и не появлялся до среды. Заглянул в свое отделение для поступающих бумаг, но не обнаружил ничего. В четверг он успешно вывел из игры шантажиста (мерзкого типа, который требовал за молчание секс), передал его полиции и принес отчет Декстеру, который воспринял его благосклонно. В пятницу, день платежа, Слейтер появился снова, и нос у него был не такой красный, как обычно, из чего Пейнтер заключил, что тот воздерживается от выпивки.

Во время ланча, однако, они вместе съели по сэндвичу и выпили пива.

— Я тут кое-что почитал, — признался Пейнтер, решив, что его интерес не будет неправильно истолкован.

— Замечательно! — воскликнул Слейтер, этим гулким и одновременно грустным голосом Боба Митчума. — Никогда не подозревал в тебе таких наклонностей. Что дальше? Займешься чистописанием и арифметикой?

Пейнтер улыбнулся.

— Я серьезно. В связи с твоим пропавшим парнем.

Слейтер тут же насторожился.

— Что?

Пейнтер вскинул руку.

— Не по делу — просто то, что касается подоплеки. Ты сам говорил, что подоплека крайне важна. Ну, там Лавкрафт, писатели «Мифического круга». О Ктулху…

— Старый Тутли-тутли?

— Называй, как тебе нравится, — сказал Пейнтер. — Для меня и Ктулху сойдет… И еще кое-что Чарльза Форта. По-настоящему странно.

— А фон Дейникена? — Природный скептицизм Слейтера взял верх. — НЛО? Как насчет Лобсама Рампы и дурной славы Сида Румбольда?

— Говорю же, я серьезно, — настаивал Пейнтер.

Слейтер кивнул.

— Вижу. А чем, по-твоему, я занимался? Впустую тратил время?

— Ты тоже читал все это? — удивился Пейнтер. — В смысле, я-то начал, потому что мне стало интересно и потому что…

Он замолчал.

— Потому что хотел мне помочь? Потому что думал, что все смотрят на меня косо, а ты по-прежнему мой друг? Ну, благодарю за то, что ты мой друг, но не благодарю за сочувствие. Все получают в жизни то, на что напрашиваются. Что касается твоих исследований: я пролистал все то, о чем ты говорил, но обнаружил, что сам Лавкрафт высмеивал это… Ну, у меня сложилась достаточно полная картина. Я нашел то, что хотел: выяснилось, что именно вся эта лабуда заводит ребят. Почему им нравятся Дракула и Франкенштейн? То же самое: если ты молод, нужно что-то, захватывающее воображение. Жаль, что им предстоит повзрослеть. Как только такой олух начинает взрослеть, к черту воображение! Тогда их захватывают совсем другие вещи. И хватит о подоплеке — сама работа, вот что главное. Я проглядел составленные Интерполом списки пропавших людей, прикинул возможные мотивы, дважды проверил списки участников различных встреч, установил — или, точнее, попытался установить — кое-какие связи…

— Связи?

— Естественно, — ответил Слейтер. — Типа… как связаны между собой эти исчезновения? Или это просто случайное совпадение? И какую роль играет фактор самих ролевых игр? И если на свободе шатается реальный убийца или похититель, ну… Очевидно, что он (или она) связан и с Миланом, и с Берном. Значит, его имя должно быть в обоих списках. Понимаешь, что я имею в виду? Пазл не станет картинкой, пока все его фрагменты не займут свое место, фрагменты есть, осталось правильно расставить их.

— И что, есть совпадающие имена в обоих списках? — зачарованно спросил Пейнтер.

Слейтер кивнул.

— Ты даже знаешь некоторые из них. Хотя бы Ганс Гутмейер. После Милана он должен был ехать в Берн. Исключаем Гутмейера, поскольку он жертва. То же самое относится к Антонио Минателли. Однако есть еще парочка других…

Пейнтер наклонился к нему.

— Кто?

— К примеру, Синди Паттерсон. Молодая американка, издатель, выпускает игры и связанные с ними продукты. Чрезвычайно заинтересована в расширении своей империи. Практичная молодая леди. И она — движущая сила этих сборищ, помогает координировать их. Вот почему они происходят без проблем, с перерывом в две недели. В итоге она и пара ее парней безо всяких затруднений скачут с одного на другое. Она проводит в каждом городе около недели, продвигая свою продукцию. Американцы — мастера по части рекламы, тебе это известно? И, похоже, вся эта затея с ролевой игрой быстро превращается в серьезный бизнес.

— По-твоему, тут замешаны эти американцы?

Слейтер поджал губы и медленно покачал головой.

— Если да, я не понимаю, как. С какой стати они стали бы бегать туда-сюда, убивая тех, кто дает им средства к жизни?

— Может, это способ отбраковки?

Слейтер нахмурился.

— Где мотив? Это же фанаты, не конкуренты-издатели. Гутмейер считался «звездой», что само по себе обеспечивает хорошую рекламу! А Минателли был помешан на продукции «Агонии».

— «Агонии»?

— Так называется издательство Синди Паттерсон. Выходит, у нее нет никакого мотива — или, если есть, он пока не очевиден. И, кстати, американцев можно исключить также потому, что они пропустили встречу в Берне. В Штатах у Начальницы возникли какие-то проблемы, которые требовалось срочно уладить. Они к Реймсу только-только управились.

— Как ты все это раскопал? — Пейнтер снова заказал пиво. — В смысле, кто твой информант? Ты вряд ли разговаривал с кем-то, непосредственно замешанным во все это, потому что в этом случае выдал бы себя. Кто тебе все это рассказал?

Слейтер улыбнулся.

— Элементарно, мой дорогой Эндрю. Если тебя интересует состояние церковных балок, не расспрашивай звонаря, спроси жуков-древоточцев. Того, кто располагает тайной информацией, хотя не присутствовал ни на одной иностранной встрече. И кто же это? Карл П. Ферд, вот кто.

— Кто?

— Ферд, редактор и издатель «Дюгоня». Все происходящее для него открытая книга. Знаешь, «Дюгонь» — один из восьмидесяти журналов для болельщиков. И это только в нашей стране! Кстати, Карл производит впечатление искреннего молодого человека и знает всех игроков, а также тех, кто ошивается около — как фанатов, так и профи. Я разговаривал с ним и при этом чувствовал себя дерьмово из-за того, что морочу ему голову. Я сказал, что провожу исследование для человека, который пишет книгу о всяких играх. Дескать, это добавит известности «Дюгоню» и еще парочке самопальных журналов для болельщиков.

Пейнтер кивнул.

— Выходит, ты собрал массу информации о подоплеке, но по делу фактически пока не продвинулся. И все же у меня чувство, будто ты что-то нащупал. Есть что-то, о чем ты мне не рассказал?