Она уныло улыбнулась и развела руками в полукомическом жесте.

— Просто подручное средство для драки в таверне, обычной пьяной возни, — продолжил Ашот, кивая. — Не считается смертельным оружием.

Он усмехнулся, очень мрачно.

— Да, ты права. Если бы тысячу монахов порубили саблями или проткнули копьями, то они стали бы мучениками. Но если ту же тысячу просто побили палками — неважно какими и даже если половина из них от этого умрет — люди просто пожмут плечами. Ну и что? — скажут они. Справедливая драка. У монахов тоже были палки и они никогда не скупились на удары. Им просто не повезло, что эти новые монахи просто оказались сильнее.

Вперед шла семнадцатая шеренга. Вперед. Еще раз. Еще.

— Гораздо сильнее.

Когда вперед вышла восемнадцатая шеренга, толпа наконец бросилась наутек. Если быть абсолютно точными, то наутек бросились монахи из авангарда. Сама толпа — несколько тысяч человек — уже давно начала пятиться от жестокой схватки. Назад, назад, шире шаг, еще шире, бегом!

Теперь было куда отступать. После того как они это поняли, побитые фанатики внезапно потеряли все желание сражаться. Через несколько секунд они сами бежали, подгоняя тех, кто несся впереди.

Рыцари-госпитальеры инстинктивно начали преследование. Не дожидаясь команды Антонины, Зенон снова закричал. Рыцари тут же остановились. Остановились, оперлись о посохи и отдышались.

Антонина повернулась к Ашоту.

— Я хочу, чтобы ты с катафрактами проехался по центру города. Разделитесь по подразделениям. — Она сурово посмотрела на него. — Никого не атакуйте. По крайней мере, пока вас самих не атакуют. Я просто хочу, чтобы вас видели. Пусть толпа боится. К закату я хочу, чтобы все, кто сегодня вышел на улицы, сидели по своим усадьбам и квартирам. Подобно мышам, когда коты выходят на охоту.

Ашот кивнул.

— Я понял.

Он тут же бегом направился к ближайшей лошади. Она повернулась к Зенону.

— Вызывай всех рыцарей; которые у тебя в запасе. Раздели их на две части. — Она замолчала, вспоминая нужное слово. — Как ты называешь эти формирования? Которые по двести человек?

— Батальоны.

— Двух батальонов достаточно для того, с чем ты еще можешь столкнуться. Посылай один маршировать по улицам. Только по большим улицам. Не надо заходить в боковые. И не надо заходить в чисто жилые кварталы.

Он кивнул.

— Мы будем делать то же, что и катафракты. Пугать всех.

— Черт побери, нет! — рявкнула она. — Я хочу, чтобы они избегали неприятностей. Но я хочу, чтобы вы их искали.

Она нахмурилась и кивнула на тела мертвых и лежащих без сознания монахов, которые устилали проспект.

— Как ты думаешь, вы в состоянии их узнать? Выбрать из обычных жителей?

— Конечно, — фыркнул Зенон. — Надо просто искать тех, чей внешний вид смутит даже помоечных котов.

— Правильно, — Антонина сделала глубокий вдох. — Охотьтесь за ними, Зенон. Не надо заходить в переулки — я не хочу рисковать. Ведь эти монахи вполне могут устроить засады на темных боковых улочках. И не надо заходить в кварталы, где живут ортодоксальные греки. Ищите монахов на главных улицах. Сегодня открыт сезон охоты на фанатиков. Ищите их, ловите и хорошенько поддайте им.

Она посмотрела на него горящими глазами.

— Я хочу, чтобы было много крови, Зенон. Я не хочу, чтобы эти чертовы монахи сегодня прятались по своим кельям. Я хочу, чтобы они валялись на улицах. Мертвые, раненые, покалеченные, с переломанными конечностями — неважно. Только чтобы они были насмерть перепуганы.

— С удовольствием, — ответил Зенон.

Он холодно посмотрел на залитую кровью улицу внизу. Не все лежащие там тела были телами фанатичных монахов. Тут и там он заметил несколько тел в белых туниках, украшенных красными крестами. Их товарищи уже осматривали их, надеясь найти одного или двух живых.

Зенон знал, что в живых не осталось никого из тех, кто упал. В толпу затащили немногих рыцарей. Но те, кого затащили, выжить не смогли бы.

— С удовольствием, — повторил он. Затем заставил себя успокоиться и спросил: — А что с другой половиной? Что ты хочешь от тех рыцарей?

— Они пойдут со мной, — ответила Антонина. — Вместе с Гермогеном и пехотой.

— Куда?

— Во-первых, в квартал Дельта. Я хочу посмотреть, что случилось там. Затем — если ситуация окажется под контролем — мы отправимся в квартал Бета.

Она повернулась и посмотрела на Феодосия.

На протяжении всей уличной схватки новый патриарх тихо стоял в нескольких футах за ее спиной вместе с тремя дьяконами.

Она увидела, что он очень бледен. Патриарх и дьяконы расширившимися глазами осматривали результаты бойни на улице внизу. Почувствовав ее взгляд, патриарх резко повернул голову и уставился на нее.

— Как называется тот монастырь? — спросила она. — Я знаю, где он находится, но я не помню, как его называют ублюдки.

Феодосий поджал губы. Он колебался.

Лицо Антонины стало твердым, как сталь. Зеленые глаза напоминали агаты.

— Ты знаешь, о чем я говорю, патриарх. — Он отвернулся и вздохнул.

— Обитель Святого Марка, — пробормотал. Затем посмотрел на нее просяще. — Это в самом деле необходимо, Антонина? — Он показал на улицу внизу. — Ты ведь уже научила их тому, чему хотела.

— Я не занимаюсь «обучением», Феодосий, — прошипела она. — Я не школьная учительница, поучающая плохо себя ведущих учеников.

Она сделала три быстрых шага и чуть ли не уткнулась лицом в бороду патриарха.

Несмотря на маленький рост Антонины, создавалось впечатление, что именно патриарх смотрит на нее снизу вверх, а не наоборот — так она держалась.

— Я — палка, устанавливающая власть в Александрии. Я — топор империи.

Она отступила на шаг. Махнула на главный перекресток города.

— Достаточно просто испугать простых горожан-ортодоксов. Этим займутся Ашот и его катафракты — теперь, после того как мы разогнали толпу. Но эти… эти… эти…

Вся копившаяся в женщине ненависть вырвалась наружу. Ненависть той, которую оскорбляли и унижали всю жизнь те, кто провозгласил себя святыми людьми.

— Эти вонючие мерзкие монахи — совсем другое дело! — Она гневно посмотрела на тела, лежащие на улице.

— Вавилонская блудница, так?

Когда она повернулась назад, то ненависть уже была под контролем. Теперь Антонина смотрела ледяным взором. Агатовые глаза остановились на Зеноне.

— Монастырь под названием обитель Святого Марка — это самый крупный монастырь в Александрии. Это также центр экстремизма. Там все фанатики, вплоть до тараканов в погребе. До того как они провозгласили Павла патриархом, он был аббатом того монастыря. — Зенон кивнул.