И в Мезоамерике, и в Древнем Египте верили, что усопшие путешествуют в загробном мире в лодке, в сопровождении «бога-перевозчика», который переправляет их с уровня на уровень. При этом совпадает даже образ бога-перевозчика — собака и собакоголовый бог, птица и птицеголовый бог, обезьяна и обезьяноголовый бог…

Седьмой уровень древнемексиканской преисподней назывался Тео-койолкуальоа, что переводится как «место, где звери пожирают сердца». А на одном из уровней древнеегипетского мира мертвых — в «Судном зале» — вес сердца усопшего сравнивается с весом пера: если сердце отягощено грехами и перевешивает, то оно тут же пожирается ужасным зверем, который соединяет в себе черты крокодила, бегемота и льва и называется «Пожирателем Мертвых»…

Является ли все это простыми совпадениями?.. Не похоже…

Но тогда откуда такое сходство?..

Наиболее распространенный вариант объяснения — сходство мифологических представлений в разных регионах планеты обусловлено будто бы сходством так называемых архетипов человеческой психики у разных народов, которое сформировалось в ходе единой эволюции людей на каких-то ранних этапах. И на первый взгляд, такой вариант действительно все объясняет.

Однако историки, которые используют в этом случае слово «архетип», на самом деле уходят далеко в сторону от того содержания, которое вкладывал в него К. Г. Юнг, вводя данный термин. У Юнга речь идет о наиболее глубоких структурах психики — тех, которые обуславливают только самое общее сходство в инстинктах, эмоциональной реакции и тому подобное. Недаром, он сравнивал архетип не с кристаллом, а с осями кристалла — архетип задает лишь общие законы развития образов, но ни в кое случае не сами образы.

Между тем в египетской «Книге мертвых» и ее мезоамериканском аналоге мы имеем не только сходство конкретных образов, но и совпадение даже их деталей!..

Получается, что за этим сходством образов и деталей должно стоять сходство самих «первоисточников» или даже их совпадение — то есть вообще единый «первоисточник» единой «Книги мертвых»!..

Тогда откуда он взялся и как оказался на столь удаленных друг от друга континентах?..

Не менее важный вопрос — а что именно представлял из себя этот «первоисточник»?.. Сборник чьих-то фантазий или некую информацию о реальных событиях?..

Если это — всего лишь чьи-то фантазии, то почему они сохранились столь длительное время в столь неизменном виде?.. И почему их сохраняли вообще?..

Если это — сборник действительной информации, то откуда она у наших предков?..

Допустим, у древних египтян и индейцев — как и у современных людей — бывали случаи клинической смерти. И пережившие ее вполне могли рассказывать о своих ощущениях и видениях. Однако, как показывают новейшие данные (в том числе, скажем, многолетние исследования широко известного специалиста в этой области — Роберта Моуди), посмертный опыт переживших состояние клинической смерти довольно ограничен по вполне естественной причине — после некоего «рубежа» возвращение становится невозможным, тело человека умирает окончательно. Между тем надписи на венчике мезоамериканских сосудов и изображения под этими надписями уходят явно заведомо дальше этого рубежа. Явно дальше этого рубежа уходят и тексты египетской «Книги мертвых».

Откуда у египтян и майя информация о некоем «зарубежье»?.. Ведь оттуда никто не возвращался…

Дополнительное удивление вызывает сходство представлений о посмертном мире у индейцев Мезоамерики и древних египтян с еще одним аналогичным текстом — «Тибетской книгой мертвых», которая также описывает состояние и судьбу человека после смерти физического тела, но которая получила распространение в регионе, удаленном как от Египта, так и от Мезоамерики на многие тысячи километров. И хотя «Тибетская книга мертвых» — особенно в последней своей части — имеет определенные расхождения со своими «сестрами» (египетской и мезоамериканской), сходство настолько велико, что возникает ощущение не только наличия у всех трех «Книг мертвых» единого «первоисточника», но и полной реальности описываемых событий…

Однако для того, чтобы продолжить анализ содержимого посмертных текстов и того, что за ними стоит, нам придется на какое-то отвлечься от основной темы данной книги и «вспомнить о душе» в прямом смысле этого слова.

Излагаемое далее в этой главе представляет собой очень краткие (буквально тезисные) выдержки из довольно большого трактата автора «Основы физики духа», который публиковался ранее издательством «Вече» под названием «Эзотерика и наука: враги или союзники?». Положения и выводы трактата, на первый взгляд, не имеют никакого отношения к теме данной книги. Однако без них будет сложно увязать в нечто логически стройное дальнейший материал, который касается как определенной части наследия нашего исторического прошлого, так и самого этого прошлого.

Между тем, для анализа этого материала нам будут вовсе не важны обоснования и доказательства выводов, полученных в трактате. Тем более, что они занимают весьма немало места, а объем книги ограничен. Так что тех, кого содержимое этой главы заинтересует все-таки в более подробном изложении, я могу лишь адресовать либо к упомянутой книге издательства «Вече», либо на сайт «Лаборатория Альтернативной Истории» (http://lah.ru), где размещена наиболее полная версия трактата.

* * *

Основная цель трактата «Основы физики духа» — представить с точки зрения естественных наук описание той части нашего бытия, само существование которой до сих пор эти науки игнорировали и оставляли вне сферы своего исследования. Речь идет о признании реальности духовно-нематериальной составляющей нашего мироздания.

В качестве базового тезиса используется предположение о том, что в так называемом «основном вопросе философии» следует отказаться от первичности как материи, так и духа. Ровно точно так же, как вещество и поле являются двумя формами материи, материя и дух представляют из себя как бы «две стороны одной медали», две «равноправные» формы, в основе которых находится некая «дуальная первосубстанция», обладающая одновременно свойствами как духа, так и материи.

Это предположение в свое время было выдвинуто еще Джордано Бруно, но не получило дальнейшего развития в силу целого ряда объективных и субъективных исторических обстоятельств. Однако на современном этапе есть возможность к нему вернуться уже на базе новейших достижений самых разных дисциплин — как гуманитарных, так и технических — и включить духовно-нематериальный мир, ранее отданный на откуп теологам, в сферу сугубо научного исследования.

Наличие глубинного единства двух сфер бытия — материального и духовного — обуславливает то, что они не существуют абсолютно изолированно друг от друга, а находятся в постоянном взаимодействии.