Сайрус пожал плечами.

— Ждал, покуда вы созреете. Мы-то надеялись, что у вас прорежутся те качества, которых мы ожидали. Мы же их в вас встраивали.

Губы Гекаты приоткрывались по мере того, как в ней оседал смысл этих слов.

— Так мы, получается, часть твоего эксперимента?

— Все, что я делаю, направлено на служение Новому Порядку.

Парис, расширив глаза, поперхнулся: сказанное дошло и до него.

Геката задумчиво оглядела свою белую гладкую руку.

— Сколько я себя помню, мы всегда были особенные. Космические дети… все такое. А получается, мы часть программы новой породы. Расы высших существ.

— Всего лишь выведения новой породы, — опять поправил Отто. — Давайте называть вещи своими именами.

Парис, резко повернувшись, побежал в кусты, спугнув при этом крылатого змея, который с шипением сорвался с сука.

— Я всегда говорил, что у него нутро слабое, — сказал Сайрус Отто, который не замедлил согласиться. — Слышишь, Парис? — обратился он к кустам. — Мы уже лет пятнадцать как поняли, что ты слабак. Наглядное свидетельство, что программой разведения ничего толком не решишь. Сколько генетикой ни манипулировали, сколько силы и ума в тебя ни вкачивали, а ты все равно рохля. Вот почему так важны сигомы.

— Сигомы? — эхом откликнулась Геката. — Ты о том похожем на тебя мальчишке, которого мы как-то видели в «Деке»? И кажется, еще одного, на него очень похожего. Да-да, я точно помню. Они что, твои сыновья?

— Никаких сыновей. Дети, как я убедился, сплошное разочарование.

— Тогда что же?

— Он-то? Он — это я, — обыденным голосом ответил Сайрус. — Потому я и зову его «сигом». И его, и всех остальных. Акроним такой.

— Какой? — опешила Геката.

— Сие имя гоминида, однозначного мне, — выдал папаша.

У Гекаты округлились глаза. Все становилось ясно.

— Они твои… клоны?

— Да, — величаво кивнул Сайрус. — И у меня их множество. Целое семейство. Клоны с трансгенными улучшениями. Высшие создания. Они зададут начало новой расе. Расе, что проявится из хаоса после того, как Волна вымирания очистит мир.

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Вторник, 31 августа, 2.22.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 38 минут.

— Злой? — переспросил Руди. — Почему ты думаешь, что ты злой?

— Из-за того, кто я такой. Из-за того, что я такое. — Мальчик в муке мотнул головой. — Тот, на кого вы все работаете — кого, я думал, зовут Дьяконом, — он знает. Да и ты, наверное, тоже.

— Наверное, да, — сказал Руди с невозмутимым видом. — Ты, видимо, считаешь себя клоном.

— Я он и есть!

— Клоном Йозефа Менгеле.

— Да! — Выкрик ударил жестко, как кулак по незащищенной плоти. — И нас целая куча. Вот почему я Восемьдесят Второй. Потому что восемьдесят второй.

Руди пододвинул мальчику стакан с ситро, тот к нему не прикоснулся. Руди молча ждал. Лопались пузырьки на газировке, дважды проделала круг минутная стрелка на стенных часах. Тихо, незаметно — вначале один, затем второй.

— Наверное… — нерешительно подал голос мальчик. Кашлянул, прочистил горло. — Наверное, настоящее мое имя — Йозеф.

Сердитым движением он отер со щек слезы.

— Ты знаешь, кто такой был Йозеф Менгеле?

— Он — это я, — сказал мальчик.

— Нет, — возразил Руди. — Тебе четырнадцать. А Йозеф Менгеле родился сотню лет назад.

— Ну и что. Мы все равно с ним одинаковые.

— Прямо-таки одинаковые?

— Да.

— Скажи, Йозеф Менгеле был хорошим человеком?

— Нет, конечно! — Малец посмотрел на Руди как на идиота.

Руди улыбнулся.

— Что ж, в этом мы с тобой согласны. А теперь скажи, стал бы такой, как Йозеф Менгеле, рисковать жизнью, чтоб помочь другим людям?

Мальчик в ответ мотнул головой.

— А стал бы он, как ты, искать выход на мистера Черча — он же Дьякон — и просить о помощи?

Молчание.

— Стал бы?

— Нет. Наверное.

Руди сменил тактику.

— Так ты говоришь, вас там восемьдесят два и все клоны Йозефа Менгеле?

— Нет.

— То есть…

— Там намного больше.

— И ты один из них?

В ответ кивок.

— А остальные все как ты?

— Мы же клоны. Я ж тебе сказал.

— Ну, я просто спросил, похожи ли они на тебя. И у них у всех одинаковая сущность?

— У некоторых.

— Прямо точь-в-точь?

Ответа не последовало.

— Прошу тебя, — повторил Руди. — Ответь на мой вопрос: они все по натуре одинаковые?

— Нет.

— Тогда как же их тождество?

— Не знаю.

— Многие бы из них решились на то, что сделал ты, — рисковать жизнью, искать и предупреждать нас?

Молчание.

— Среди них есть жестокие?

— Да, наверное.

— А ты жестокий?

— Я — нет.

— Тебе разве не нравится мучить людей? Делать больно, причинять вред…

— Не надо! — затравленно вскрикнул мальчик.

— Тебе не по душе то, что я спросил?

— Ну а ты думал! Что за вопрос такой дурацкий!

— Почему же дурацкий? Ты сказал, что ты такой же, как Йозеф Менгеле. Что ты злой и попадешь в ад.

— Я — это он; ты разве не понял?

— То, что ты клон, мне понятно. Как и то, что я впервые разговариваю с клоном. И до сегодняшнего дня я действительно думал, что клон может нести какие-то внутренние черты и свойства, унаследованные от своего прототипа. А ты вот он — обыкновенный подросток. Хотя не такой уж и обыкновенный. Ты жизнью рисковал, причем не раз, чтобы помочь остановить дурных людей, замышляющих злодейство. Мальчик этот напал на здоровенного охранника, чтобы остановить зверское убийство беззащитных людей. А ведь мог просто сидеть и ни во что не лезть.

Мальчуган молчал.

— Быть может, ты и вправду клонирован из клеток, взятых у злодея, — сказал Руди. — Наши ученые определят это через анализ ДНК. Ну и что с того, даже если это так. Йозеф Менгеле был чудовищем. Точнее, по-прежнему им является, если Сайрус Джекоби — действительно он.

— Я это точно говорю.