Роберт повидал в своей беспокойной жизни немало, но подобного диковинного способа боя отродясь не видывал. Скупые рациональные движения. В руках странные, слегка изогнутые мечи. Причём зачастую они не стремились непременно убить сиюминутного противника, а ограничивались атакой вооружённой кисти или предплечья. Каждый успешно отражал сыпавшиеся градом удары с трёх сторон, имея за спиной надёжное прикрытие.

С атаками, проводимыми своим необычным оружием, они совмещали необычные, но оттого не менее успешные, действенные удары коленями и локтями. Да, бились они не только руками, но даже ногами. С каждым ударом ещё один противник выводился из строя. Неудивительно, что пиратские толпы раз за разом разбивались о них, как волны о прибрежные скалы, бессильно рассыпаясь брызгами раненных, убитых и просто оглушённых…

После боя, окончившегося победой команды МакЛарена, моряки торговца, пленившие выживших пиратов, обрели возможность немного отдохнуть. А капитан вызвал обоих «родственничков» к себе в каюту. Попросил показать необычное оружие.

Старший сказал, что плавал несколько лет с один азиатом. Тот, дескать, и научил так драться. А уж он, в свою очередь, научил племянника. А мечи? Азиат-то умер от малярии, вот оружие к Ричарду и перешло.

Учитывая то, что вторая, не утонувшая пиратская шхуна пострадала не очень сильно, предприимчивый шотландец, поразмыслив, решил расширить своё дело. Перевязав раненых и похоронив убитых, часть команды перешла на приз. В том числе и Виндсёрф со Скейтбордом. Из уцелевших после абордажа членов команды «Королевы Марии» только эти двое могли управлять кораблём. Сам же Роберт стал у руля своей красавицы.

Дальнейший путь до самого порта Бомбея прошёл без приключений.

Нанеся визит в бомбейский офис Ост-Индийской компании, Роберт отправился к губернатору, чтобы договориться с ним о передаче взятых в плен пиратов и просить способствовать ремонту брига и пиратской шхуны.

Губернатор, сэр Гордон Рональд Чейси, глубоко пожилой седой джентльмен, принял его весьма радушно. Как оказалось, он был знаком и с покойным дядей Вилли. Более того, они даже дружили в юности. Памятуя об этой дружбе, сэр Гордон принял самое живое участие в судьбе Роберта МакЛарена.

Роберт провёл в резиденции старого лорда более двух часов. Обед, бренди, сигары и всё такое.

Когда он вернулся в порт, «Королеву Марию» уже разгрузили. Пленных пиратов увели, а шхуну как раз заводили в док. Всё устраивалось как нельзя лучше.

Однако его всё же ждал довольно неприятный сюрприз.

Едва купец, довольный собой и жизнью, устроился в своей каюте со стаканом скотча в руке, как в дверь постучали.

– Войдите! – разрешил капитан и судовладелец в одном лице.

Дверь отворилась, впуская в каюту Ричарда Виндсёрфа.

– Мастер капитан! Я пришёл за расчетом.

– Как за расчётом?.. Э-э-а…

– Я же предупреждал тебя, мастер.

– Постой, Ричард!

– Ещё при найме, в Ливерпуле, я говорил, что мы с Алексом совершаем рейс в один конец, что наш курс пролегает в одном направлении. Разве нет?

– Ну, что-то такое я припоминаю… – нехотя согласился Роберт.

– Прощайте, капитан МакЛарен. Мы могли бы уйти… по-английски, но вы всё же не англичанин. Мы редко прощаемся с временными спутниками, но вот с вами – захотелось.

Лёха, земной «младший», однажды сказал «дядюшке»:

«Куда ни прыгнем – война везде и всюду. Может, не стоит метаться по полям сражений? Проще поступить. Встать в любой точке и погружаться в глубину времени… Ничего ведь не изменится. Какая-нибудь из войн сама накроет!»

Это было в день его двадцатипятилетия. Земные отметили дату, скромно, по-семейному, так сказать. В маленьком ресторанчике оккупированного немцами Парижа. Незримая гостья в разуме гарсона приносила им заказ, не по-французски скудный набор блюд и единственную бутылку коньяка (зато подлинного!), и сидела неподалёку, в разуме проститутки, с надеждой поглядывающей на двух потенциальных клиентов.

«Нет, – ответил Ильм. – Любая не подойдёт. В каждую отдельно взятую секунду времени, без пропусков и пауз – где-нибудь обязательно ведутся военные действия, это да. Но далеко не в каждой точке пространства они ведутся постоянно… ну, или с достаточно плотной регулярностью».

«Любопытно, такие точки вообще есть? Притягивающие войну, как магнитом…»

«Думаю, есть. Должны быть, обязательно. Мы не так уж долго ищем. Найдём…»

«Ничего себе недолго! Четыре года – как с куста…»

«Да уж, – отметила она. – Собирались на несколько месяцев… не успели оглянуться, четыре года как не бывало».

Четыре года на войне. Там, где выслуга год за три считается.

Значит, земному Алексею уже не двадцать пять, а тридцать три.

Иноземному, четыре цикла бегущему по полям сражений шести планет, – столько же.

Но он совершенно другой. Не такой, как Лёха.

Он ЛЮБИТ убивать.

Вопрос: неужели ОНА виновата в этом?..

Адмирал Ларссен умирал.

Эти проклятые московиты взяли фрегат на абордаж. Всё кончено!

Три месяца назад Адмиральская коллегия королевства Свейского под председательством короля Карла постановила направить эскадру из семи фрегатов для нанесения удара по Архангелгороду, где вражьи судоделы строили морские корабли.

Растущая мощь московецкая внушала серьёзные опасения всем еуропейским монархам. Но молодой и честолюбивый Карл XV возжелал самолично «скрутить голову росскому медведю».

Командование эскадрой, замаскированной под купеческий караван, юный король поручил Свуну-Игнациусу вон Ларссену.

«Мы, король Свейсланда и Норсланда, сим указом повелеваем, – гласил пергамент, врученный ему пышноусым гвардейским полковником, важным, как папский нунций, – адмиралу нашему Свуну-Игнациусу вон Ларссену возглавить эскадру из семи кораблей, дабы скрытно, под видом каравана торгового, пробраться в город Архангеловский, что на Двайне-реке стоит, где есть верфь московцев богопротивных. И тую варварскую верфь со градом, посадами и посадскими и прочая отдаю на полное володение храброго войска моего и для последующего разорения и сожжения огнём. Король Свейский и Норвейский Карл Пятнадцатый».

Семидесятидвухлетний старик с удовольствием покинул насиженное за десять лет опалы кресло у жарко натопленного камина. Морской ветер и солёные брызги Свун-Игнациус предпочитал суровому уюту родового гнезда вон Ларссенов с шести или семи лет. Нет, точно, с шести! Именно тогда покойный ныне дед, Иеруним-Фридих-Клаус вон Ларссен, впервые взял юного внука с собою, в морскую экспедицию.

Пахнущий солью ветер, бескрайние водные просторы, пронзительные крики чаек, грохот орудий и запах горелого пороха…