– Ого! – воскликнул надзиратель. – Никак Даори снова наш? Вот веселуха!

Лен-маг на миг отвлекся, чтобы продемонстрировать окровавленные клыки, и этот миг стал роковым. Пленник пробормотал: «Прости, Господи!» – и словно в него вдохнули нечеловеческую силу. Он выдрал вооруженную руку и перерезал себе горло.

«Прости, старик! Я хотел дать тебе свободу, просто не сумел объяснить. Пусть твоя душа летит к твоему Богу», – Даори осторожно опустил его на пол. Встал, пошатываясь, прошел мимо ошеломленных, посторонившихся вампиров, так же, никого не видя, не замечая окровавленных одежд.

Прошел бы даже мимо князя, наблюдавшего за бойней, как без него. Да тот задержал, не дав приблизиться к задней двери дворца:

– Вижу, ты одумался и принял свою сущность, Младший. Всегда подозревал, что ни к чему обращать второй раз светлых отступников, они от этого тупеют. Что ж, я рад. Теперь наши дела пойдут быстрее. Я даже готов отозвать Гельмуда. Согласен, Младший?

– Да, мой господин, – Даори медленно опустился перед ним на колени, соблюдая ритуал подчинения. Обнял ноги Старшего. На миг пожалел, что нельзя сейчас запустить в ненавистную плоть все десять когтей. Почувствовал, как ложится на его голову потеплевшая ладонь только что нажравшегося крови мертвеца, ворошит его длинные золотистые волосы.

– А знаешь, милый мой Даори, – с улыбкой в голосе тихо произнес Предвечный, – мне даже жаль, что ты сломался, и все закончилось. Ты был такой чу́дной игрушкой. Прекрасный, как день, и такой же недоступный светлый маг. Непокорный, дерзкий, остроумный. Мне впервые за сотни лет было весело наблюдать за твоей борьбой. Почему ты сломался так быстро? Зачем мне еще один раб? – ладонь сжалась в кулак, сгребая волосы в горсть и с силой запрокидывая голову Даори. Рыжие глаза стали почти кровавого оттенка, капля крови катилась по щеке князя, и можно было подумать, что он плачет. – Зачем? Если бы я хотел раба, я бы обратил тебя второй раз! Ты все испортил, Даори, будь ты проклят! Я не играю сломанными куклами!

С силой оттолкнув лен-мага – так, что тот повалился на бок, – ненаигравшийся при жизни, уже полтысячи лет скучающий подросток отвернулся и, ссутулившись, побрел во дворец.

А позади зашевелились, зашелестели крыльями десятки Неупокоенных, так долго ждавших этого момента для мести.

«Я знаю, как все вернуть, мой князь», – мысленно произнес Даори, чувствуя, как сжимается вокруг него кольцо вампиров, все еще осторожничавших – слишком медленно уходил глава клана, да и не дал явного приказа. Лишь показал, что не будет вмешиваться.

«Опять врешь?» – вяло отозвался Зан-о-Мьир.

«Не я. Старик, которого я убил, рассказал мне о драконах смерти, с ними возможна сделка».

«Чушь. Даже знать не желаю. Драконы просто развоплотят тебя, вякнуть не успеешь, рассыплешься горсткой пепла».

«Я буду в защитном коконе. Успею высказаться, пока они его ломают».

«Думаешь, твоя скорлупа удержит их? У драконов смерти нематериальная сущность, пора бы знать, недоучка. И что ты собрался им предложить?» – хрупкая фигурка князя замерла перед дверью. Та послушно распахнулась. Если он сейчас скроется, это станет командой для стаи Неупокоенных. Они тоже хотят развлечься.

«Тайну! – рассмеялся Даори. – Тайну, которую нашла в твоих манускриптах и расшифровала Эллина Вивер. Тебе же будет интересно посмотреть моими глазами на драконов смерти и узнать, чем кончится эта авантюра, Предвечный?»

«Да я и так знаю, глупец. Твоей окончательной…»

«Жизнью! – закончил лен-маг. – Спорим? На тайну. Любую. Что ты теряешь, Старший? Сломанную куклу?»

Зан-о-Мьир медленно обернулся. Кривая ухмылка сделала его лицо еще уродливее.

– Ну, и что ты там коленями грязь месишь, Даори? Ходить разучился? Почему не сопровождаешь своего князя? Впрочем, ступай помойся, от тебя смертным грехом несет, тошно даже мне. Бездна знает какую дрянь в рот тащишь. Монаха-самоубийцу! Нашел, кем разговеться. А вы там что собрались, возлюбленные мои стервятники? Почему, Хург вас всех упокой, я вечно должен всем напоминать, что мой Младший – неприкосновенен?

«Пока я этого хочу. Помни, мой светлый шут».

«Помню, мой мертвый князь, помню», – но эту мысль Даори не стал открывать.

* * *

Он ушел через трое суток. Это время потребовалось, чтобы создать несколько амулетов на всякий случай, окончательно утрясти для самого себя план действий и подготовить сухой паек для путешествия, хотя ему казалось, что вряд ли оно будет долгим. Драконы слишком бдительно патрулируют свои границы, чтобы можно было далеко зайти вглубь их территории. Еще бы, у них и жизни-то, наверное, в горах никакой уже не осталось, вот и ждут, какую дурную птицу к ним занесет ветром, дерутся за каждое перо.

Лен-магу удалось так раздразнить любопытство князя, что тот пошел на значительные уступки: отозвал своего пса Гельмуда, дал слово не трогать Миранду и даже разрешил отправить кокон с бессознательным телом Лолии в Белую империю. Правда, для последнего подвига Даори пришлось пожертвовать тайной защитного заклинания, открыв его в письме к ректору Академии Света, мэтру Алиану. И для противовеса – Зан-о-Мьиру, конечно. Все равно заклинание бесполезно почти для всех вампиров.

Князь так взбесился, что едва не покусал наглого голубоглазого хитреца вторично. Остановила мысль, что после такой дозы яда Даори и сам не сможет воспользоваться коконом и весь план с драконами полетит в Хургову бездну.

Зан-о-Мьир на удивление легко, хуже ребенка, велся на крючки, которыми Даори теребил и возбуждал его интерес к авантюре.

Так может быть, интерес древнего вампира лежал в плоскости, совсем выпавшей из внимания светлого мага? Может, Предвечный что-то знал о тайне Эллины Вивер, которую она унесла в Небытие? И знал гораздо больше, чем Миранда и Даори?

Но маховик был уже запущен, и лен-маг не мог и не хотел его останавливать.

Великий князь не погнушался лично проводить его к границе, за которой начинались горы Смерти, нашпигованные одноименными драконами.

Даори, обернувшись летучей мышью, полетел к видневшимся на горизонте горам. Он чувствовал взгляд и внимание Старшего, умудрявшегося как-то находить в ночной тьме невидимую живую точку.

Возможно, Зан-о-Мьир надеялся, что все случится на его глазах. Или думал, что каким-то образом успеет вытащить Младшего при нападении. Как бы там ни было, Даори долго ощущал безмолвную поддержку князя, чьим кланником, по сути, уже давно не являлся, а теперь перестал быть и пленником.

Временно. Князь вырвал у него обещание, что Даори вернется по доброй воле, если останется жив.

Ликовал ли маг, получив свободу? Недолго. Скорее, ощущал себя заброшенным к врагу амулетом с проклятием. Зан-о-Мьир намеревался использовать его каким-то непонятным образом. Это чувство бесило Даори, но отгадку он нащупать не мог.

А потом он осознал чье-то присутствие рядом с собой. Чье-то скользящее рядом невидимое тело – огромное, всепоглощающее, во все небо.