Но инженера уже уговорили.

— Возьмем их, Федор, — машет он рукой. — Возьмем. Я же вижу — они обаятельные люди.

* * *

Светик встретилась с подругой Аей. После бессонной ночи Светик выглядит похудевшей и слабой — но тем тверже она изнутри.

— Больше терпеть не хочу. Я решилась.

— Будешь разводиться?

— Да.

Подруги сидят на скамейке. Прохладно. Конец сентября, и осень уже дышит в лица. Ая пригорюнилась — она так радовалась счастью Светика. Но, видно, счастье нам — не там, где ждешь.

— Может быть, еще некоторое время подумаешь? — Ая заглядывает ей в глаза.

— Я уже подумала.

— Ведь жалко.

— Было жалко. Теперь — нет.

Светик не проронила ни слезинки. Лицо ее твердо. Лицо ее даже спокойно. Все кончено.

Они приходят в суд. Судья — женщина, и когда-то Ая помогла ей обменять квартиру. Так что, может быть, судья в свой черед им поможет и даст совет.

— Это моя подруга Светлана. Она хочет разводиться. У нее мерзавец муж.

— Он не мерзавец, — уточняет Светик. — Он дурак.

— Не важно… Важно то, что моя подруга Светлана хотела бы с ним развестись побыстрее.

Судья спрашивает:

— В кратчайший срок?

— В наикратчайший.

Судья спрашивает:

— А он согласен?

— Конечно, — отвечает Ая. — Но тут есть тонкость — сам-то он об этом пока не знает.

И Ая дарит судье вкрадчивую улыбку. Но судья покачала головой:

— Нет… Наикратчайший срок может быть только в случае наличия заявления жены и заявления мужа.

— Это обязательно?

— Или же в случае присутствия обоих лиц на суде.

* * *

— Кажется, дорогая, не сегодня-завтра мы познаем эту страну до конца, — говорит Маргарет.

— Возможно, дорогая, — смеется Джуди, — однако они чертовски целомудренны. Нам придется взяться за них всерьез.

— Чем целомудреннее мужчина, тем дороже его поцелуй.

— А заметь — нам болтали, что русские водят машину осторожно. Он же, на мой взгляд, гонит как дефективный. Только сумасшедшие так водят.

Инженер Разин вносит вежливо поправку:

— Я гоню, как умею, — тут уж ничего не поделаешь.

— О, вы знаете английский.

— Очень плохо. Но, во всяком случае, лучше, чем эту машину. Слава богу, я запомнил, где тормоз.

— Ваш товарищ такой молчун.

— Вы не правы. Он обаятельный человек.

— Однако пусть он скажет хоть одно слово. Он обаятельный, но он смахивает на глухонемого.

— Он сибиряк.

— О!

— Федор, пусть это не будет для тебя неожиданностью: они настраиваются определенным образом. Моя соседка уже поглаживает мне колено.

— Росомахи, — тяжело подтверждает Федор.

Это было первое произнесенное слово, которое молодые женщины услышали от Федора. Они поражены глубочайшим его басом.

— Что сказал ваш друг?

— Сначала я сказал ему, что взаимная симпатия англичан и русских тянется через века.

— О да!

— На что мой друг (он исключительно тонкий человек) заметил, что эта симпатия через века специально тянулась прямо к нашей с вами минуте.

Англичанки смеются:

— О да!

В Боголюбове они осматривают полуразрушенную усадьбу. Потом едут на Нерль. Осмотрев храм Покрова и пустив слезу («Какая краса!»), Федор полез в реку купаться — в этом занятии он совершенно одинок. В речке ни души. В ночь был небольшой заморозок.

— Мне даже холодно на него смотреть, дорогая.

— У меня тоже озноб. Но он на высоте.

Федор ныряет, фыркает, крякает, выбегает на берег — и снова ныряет.

— Как ты думаешь, дорогая, почему у него такие длинные трусы?

— Понятия не имею, моя радость.

— Как ты думаешь, я не попаду впросак, если спрошу об этом у нашего милого Стивена Разина?

— Но Стивен поехал договариваться насчет гостиницы…

* * *

Светик нервничает. И торопит события.

— Помнишь, — говорит она Ае, — когда я познакомила тебя с Разиным, ты сказала, что он похож лицом на какого-то твоего приятеля.

— На моего приятеля?

— Да.

— Точно… Олежка Болтиков. Пустой малый. И немного идиот.

— Тем лучше. Пусть он пойдет в суд вместо моего муженька.

— А паспорт?

— Паспорт лежит у меня. Все его документы — здесь.

— Но этот Болтиков потребует денег.

— Теперь мне денег не жаль.

Однако подруга Ая рисковать не хочет и советует быть честной:

— Зачем нам связываться с идиотом? Потерпи еще неделю — пусть будет его неявка. Пусть будет все законно.

* * *

Через неделю их развели — инженер Разин отныне свободный человек, хотя пока что этого не знает. Если же он вздумает протестовать, Светик скажет всего одно слово: «Пил».

И соседи, которые прекрасно помнят, как гулял Разин со своей голытьбой и как они, соседи, стучали, требуя покоя, молотком по радиатору отопления, охотно подтвердят и его загулы и пьянство. И подруга Ая тоже скажет: «Мерзавец пил беспробудно».

Но протестовать он не станет, Светик в этом не сомневается — он же теперь широкая натура. Да и оставленные ему 1508 рублей что-то значат. Пусть пьет. Пусть ест. Пусть напоследок погуляет. А машину Светик отсудит себе. Она уже подала на раздел имущества. Суд строг. Но суд справедлив. В конце концов, все, что у них есть, заработано ею — на суде (если уж будут копать глубоко) можно будет сказать и про Божью Матерь, икона подарена ей умирающим стариком, проживавшим там-то и там-то, разве не так?..

Он звонит утром:

— Светлана, я тут езжу по всяким знаменитым местам — меня попросили возить двух девиц и показывать им красоты.

— Обаятельные люди?

— Да. Невероятно обаятельные. Англичанки.

— Отдыхай, милый.

— С работы не звонили?

— Нет. Отдыхай спокойно.

— Светлана, ты тоже гуляй, не сиди сиднем дома. Не стесняйся — один раз живем, верно?

— Один раз, милый.

— Тут с нами еще один мужичок — Федор. Могучий парняга. Сибиряк! А как он чувствует и понимает природу!