по обслуживанию боевой техники, это не значило, что Капитанский Отряд забывал о тренировках, отработке полётных программ и прочем. Само положение КО в Легионе обязывало нас, руководящий состав, посещать разного рода собрания командования, получать инструктаж на советах у Капитанов, в общем, быть заваленными разного рода неизбежной рутиной, сопровождающей службу высшего комсостава Легиона, в который я входил по сущему бюрократическому недоразумению.

КО был выделенным соединением, назначенным на роль ударного резерва командования, в обыденной сутолоке боя исполняя лишь тривиальную роль тактической единицы, приписанной к Капитанскому Манипулу, по сути тяжеловооружённых бронированных телохранителей, призванных в бою удерживать врага на почтительном удалении от нашего командования. Это задавало тон жесточайшим требованиям к личному составу, но отнюдь не освобождало нас от всяких мелких забот, изводящих испокон веков рядовые отряды.

Ну, а что до степени «ударности» подобного резерва… сотня среднетоннажных атмосферных штурмовиков «Баньши-21-7», пилоты, приученные тактически обходиться без поддержки бронепехов, а потому ими не обременённые, могли в случае чего многое изменить на поле боя. Бронированный кулак, ставящий точку в раскинувшемся на сотни километров сражении.

Сознание всего этого тешило гордость, но головной боли отнюдь не уменьшало. Постоянные накачки, тренировки, боевое слаживание с другими подразделениями, мы трудились сутками напролёт, почти не имея свободной минуты.

Так проходила наша служба.

В тот день я освободился лишь в три утра по местному времени Базы, так что, только добравшись до каюты, сразу же увалился на матрас и предался в этой непринужденной позе самому большому своему увлечению — чтению книги (вы понимаете, настоящей, бумажной), сопряженному с поеданием хорошего, большого, истекающего соком, хотя и явно синтетического стейка, который по моей неформальной просьбе зажарил наш шеф-повар сержант Исидо из манипула «Циззер».

План предстоящей операции уже плотно сидел у меня в голове, потому поспать бы всё равно не удалось, а так, лучший отдых — это любым способом постараться избежать затяжного ожидания.

В 5.38 по бортовому времени я оторвался от чтения, машинально сворачивая виртпанель с сигналом Второго Капитана: «Капитанский Отряд, по машинам, готовность мин-тридцать-мин».

Полчаса на сборы. Торопятся. Непохоже на них. Мотнув головой, обрубая налипшие за время пребывания в каюте техническое инфоканалы, я убрал книгу в шкаф и принялся одеваться.

Натягивая биосьют, и без того особого удовольствия не испытываешь, а когда ещё и спешишь… Квазиживой экзосьют биологической защиты мог полностью поддерживать жизнедеятельность и все естественные отправления организма на широчайшем промежутке внешних физических условий в течение нескольких недель, так что во время затяжных боёв, когда сутками не покидаешь штурмовик, можно не беспокоиться хотя бы о своём собственном бренном теле. В принципе, он даже совершенно не стесняет движения, но надевать и снимать его каждый раз становилось для меня сущим мучением.

Покидая каюту, я с содроганием ощущал, как биосьют пристраивается поудобнее на моем теле, но тут пищеклапан у меня за щекой решил за меня, что я сейчас остро нуждаюсь в глотке тоника, а в легкие уже поступал свежий, почти горный воздух, так что я в который раз благополучно смирился с этой второй кожей ярко-зеленого цвета.

Спустя пару мгновений лифт доставил меня к отсеку хранения «защитников» — носимых тактических бронированных сервомехов, расположенному в центре купола, отведенного КО. Махнув рукой ребятам и прикинув время — на всё оставалось около девятнадцати минут, я вскрыл капсулу своего «ар-эс» и не мешкая влез в его распахнутые внутренности. С мягким гудением внешние н-фазные плиты захлопнулись, отсекая меня от окружающей действительности, но сразу заработала сервоначинка, и тут же он растворился вокруг меня, не мешая обзору и коммуникации.

Я мог чувствовать заклёпки в полу, я мог видеть всё вокруг с куда большей четкостью, чем невооруженным взглядом, тут же получил через внешние интерфейсы «защитника» расширенный доступ к каналам связи, радарной сетке и тактическим информационным банкам. С почти кошачьей грацией тех самых белых тигров, именем которых мы называли наш Легион, я выскользнул из помещения под скат купола — здесь, в гигантском помещении, и размещались в боевой готовности наши штурмовики.

Не дожидаясь, когда мой серо-стальной «Баньши» выдвинет трап, я одним усилием актуаторов экзоскелета запрыгнул наверх и с размаху разместил свое бронированное седалище в предназначенное для него гнездо. Любой здравомыслящий человек ни за что не стал бы этого делать — в распахнувшейся «берлоге» были прекрасно различимы хищные жвалы захватов и терминальные линзы энерговодов, однако в штатном «ар-эс» особого комфорта не требовалось, наша задача — быть надёжно замурованными в недрах собственного штурмовика, остальное брала на себя квантоптоэлектронная начинка моей бронированной оболочки и бортовой церебр «Баньши». Модифицированная следовая начинка десантника освобождала меня от необходимости совершать для управления всем массивом бортового оборудования физические действия, кроме, разве что, подтверждающих ключевые команды касаний сенспанелей, что располагались у меня под ладонями.

Пока монтажные серв-системы замуровывали меня в этом неуютном ложе, я принялся тестировать уже прогретые автоматикой системы. Кругом пилоты готовились к старту, мерцали огни, гудели силовые экраны. Вся База на ногах. Из боковых проходов к нашим машинам двинулись бронепехи Второго Сектора, временно приписанные к Капитанскому Отряду — их требовалось согласно плану транспортировать до точки сброса. Если движения человека в «защитнике», похожем на мой, были в достаточной степени точны, то бронепехи в своих насекомообразных чудовищах демонстрировали форменный балет, красота их движений завораживала.

В своё время мне тоже приходилось в таких бегать на полигонах, «скорлупа» этих парней кое в чём даст фору внешней броне наших штурмовиков и обладает впечатляющим вооружением, которого обычный «ар-эс» практически не имел. Кроме того, они были мастерами своего дела, в отличие от нас, постигавших науку управления экзосьютом лишь в качестве факультативного курса.

Универсальность подготовки — вещь замечательная, мы могли сносно управлять космоатмосферным истребителем, большинством малых типов кораблей Флота и так далее, но всё же досконально нас готовили исключительно для управления атмосферными штурмовиками — занятие, далёкое от владения тонкостями экипировки бронепехов. Каким образом эти парни настолько ювелирно управляются со своими четырехтонными монстрами, в голове не укладывалось.

Отвлёк меня требовательный сигнал развернувшейся виртпанели — «Баньши» сообщал об окончании тестирования и запуске всех систем. Перед лицевой пластиной экзосьюта послушно захлопнулась основная броневая плита, сенсоры «защитника» тут же отключились, уступая свою роль рецепторам штурмовой машины. Я пробежал глазами по отчёту, отозвавшемуся перезвоном «зелёных» показателей, а сам тем временем связался со своим манипулом.

«Бета», готовность.

«Гамма» считает Отряд, я разбираюсь с пехотой. Сообщи пока о готовности Капитанам.

Голос Элиа Лукаса звучал, как всегда в таких