— Здесь двое господ хотят поговорить с вами — мсье Фабр и мсье барон Кутузов.

— Попросите господ подняться ко мне.

Один из посыльных проводил гостей на третий этаж. У Бастиана Фабра рыжий ежик на голове топорщился больше, чем всегда. Его спутник примерно сорока пяти лет, носивший фамилию знаменитого русского генерала, был широкоплеч, одет в обычный гражданский костюм. В салоне апартамента 213 мсье Озе в первоклассно сшитом костюме поспешил навстречу гостям.

Подождав, когда служащий уйдет, Бастиан кинулся на шею своему старому другу: «Как я рад нашей встрече!»

— А уж я-то как, Бастиан, а уж я-то как, — сказал Томас Ливен. Освободившись, он пожал руку русскому. — Рад познакомиться с вами, барон Кутузов. Хотя позволю себе с этой минуты называть вас не бароном, а товарищем комиссаром. Комиссар Кутузов.

— Но почему? — с тревогой во взгляде спросил русский.

— Минутку терпения. Все своим чередом. Мне нужно так много рассказать вам, друзья. Но сперва обедать, я заказал еду в номер. Через десять минут подадут. Среди прочего будет борщ, товарищ комиссар. Прошу вас, садитесь.

Томас Ливен держался настолько спокойно и уверенно, что захватывало дух, если принять во внимание, что французские военные власти разыскивали его в течение многих недель и здесь, в Париже, он находился, так сказать, в логове льва. Утешался он, однако, мыслью, что лев будет меньше всего искать жертву в своем логове.

Когда 7 декабря он спешно покидал Баден-Баден, некий специалист, в свое время подделывавший документы для абвера, изготовил Томасу безупречный французский паспорт на имя Мориса Озе. После этого Бастиану Фабру в Марсель было отправлено письмо, извещавшее, что он, Томас, — полный банкрот. Обратной почтой пришел ответ Бастиана: «Видишь, Пьер, как правильно, что мы тогда немного удержали из добычи Лессепа? Теперь можешь получить свое. Нашел здесь одного приятеля, сын русского барона. Зовут его Кутузов. Его старик был шофером такси в Париже. Помер. Теперь ездит молодой. На "понтиаке"…»

На это Бастиан получил от Томаса телеграмму: «ожидаю тебя и барона на машине 22 февраля отель крийон».

— Где ваш автомобиль? — поинтересовался Томас у гостей.

— Перед отелем.

— Это хорошо. Надо на него взглянуть. Ты, дорогой Бастиан, в ближайшее время сыграешь роль шофера. А товарища комиссара Кутузова мы посадим на заднее сиденье машины. Золотые монеты привез?

— Лежат в чемодане.

Появились три официанта с едой. Потом Томас, Бастиан и Кутузов сидели за столом, помешивая свежую сметану в борще. Русский аристократ-таксист удивлялся:

— Как дома. Сметана на столе!

— Могу ли я попросить вас, товарищ комиссар, вести себя за едой чуть попроще? К примеру, облокачиваться локтями на стол. Хорошо, если в ближайшее время вы не столь тщательно будете чистить свои когти.

— Зачем? К чему все это?

— Господа, имею честь предложить вам крупный гешефт. При реализации которого вы, барон, должны сыграть роль комиссара, Бастиан — шофера, а я — оптового торговца спиртным.

— Спирт… что? — изумился Бастиан.

— Проглоти, прежде чем говорить. Оптового торговца шнапсом. Французская армия жестоко оскорбила и разочаровала меня, господа. И я намерен подложить свинью французской армии.

— С помощью шнапса?

— Да, шнапса.

— Но никакого шнапса сейчас не найти, уважаемый мсье. Все рационировано по карточкам! — воскликнул Кутузов.

— Вы даже не представляете, как много его у нас будет, если ты только хорошо сыграешь роль шофера, а вы — настоящего комиссара, — сказал Томас. — Теперь давайте каждый еще по тарелке. После обеда пойдем за покупками.

— Что покупаем?

— Все, что нам потребуется. Черное кожаное пальто. Меховые шапки. Тяжелую обувь, — Томас понизил голос. — Здесь, в отеле, с конца войны проживает советская делегация. Пятеро мужчин. Их задача — заботиться обо всех советских гражданах во Франции. Знаете, сколько таких?

— Без понятия.

— Более пяти тысяч. И все они одинаково…

Пока оба посетителя хлебали свой борщ, лучший суп в мире, Томас рассказывал, что происходило со всеми советскими гражданами во Франции.

Два дня спустя черный «понтиак» остановился перед министерством обеспечения, в котором находилось управление, ведавшее алкогольной продукцией. Шофер в черном кожаном пальто, в меховой шапке на торчащих ежиком рыжих волосах, распахнул дверцу. Из машины вышел господин в кожаном пальто и меховой шапке. Он вошел в большое серое здание, поднялся на лифте на четвертый этаж и прошел в кабинет. Ипполит Лассандр поднялся ему навстречу с распростертыми объятиями.

— Мой дорогой, многоуважаемый мсье Кутузов, мы вчера говорили по телефону. Раздевайтесь, садитесь.

Мсье Кутузов, под пальто у которого оказался дешевый синий помятый костюм, а на ногах — тяжелая обувь, был чрезвычайно взволнован:

— Отношение вашего министерства к нам я рассматриваю как враждебный акт, о котором буду докладывать в Москву…

— Прошу, умоляю вас, дорогой мсье Кутузов… дорогой комиссар Кутузов, не делайте этого. У меня будут колоссальные неприятности в Центральном комитете.

— Что за комитет?

— Компартии Франции. Товарищ комиссар, я член партии! Заверяю вас, это действительно не что иное, как недоразумение.

— Пять тысяч советских граждан в течение месяцев обходят при распределении алкоголя? — лжекомиссар язвительно улыбнулся. — Ничего себе недоразумение. Причем странно: британские и американские граждане в вашей стране получают алкоголь. И только порядочные граждане моей страны, которая в основном и разгромила фашизм…

— Ни слова больше, товарищ комиссар, прошу вас! Вы правы. Это непростительно! Все будет немедленно исправлено.

— От имени Советского Союза я требую, разумеется, выдать то, что было недодано за прошедшие месяцы, — заявил комиссар Кутузов.

— Само собой разумеется, товарищ комиссар, само собой…

То, что проживавших во Франции советских граждан обносят при распределении алкоголя, Томас Ливен узнал от Зизи. Зизи была стройной рыжеватой блондинкой, работавшей в Париже в одном из процветавших домов терпимости. Томас знал ее еще с военных лет. Зизи любила Томаса. В войну он спас ее дружка от отправки на принудительные работы в Германию. У нее дела идут классно, рассказывала ему Зизи. Особенно когда в городе появились эти русские, ставшие завсегдатаями ее заведения.

— Что за русские? — спросил Томас.

— Ну, эта комиссия, которая разместилась в «Крийоне». Пять мужиков. Силища, как у медведей, скажу тебе. Вот это мужчины!

Зизи поведала, что эти пятеро были совершенно очарованы отдельными сторонами жизни упадочнического капиталистического Запада. Во всяком случае, они наплевали на все свои служебные обязанности. Они должны были заботиться о пяти тысячах своих соотечественников и убеждать их возвратиться на родину. Они это делали, но редко. Охотнее всего они проводили время у Зизи. И где-то еще…