Не передвигает ли крошечную лодочку через водный простор. С такого расстояния это должно видеться пустяком. С места на место перенос мелкой детали.

Но отсюда, посередине моря, картина выглядит намного масштабней.

На то, чтобы догрести до города, уйдет больше времени, чем он думал. Вдоль горизонта горит много огней, Закери направляется к самому яркому из них.

Подплыв ближе, он видит, что это маяк.

С еще более близкого расстояния видно, что маяк представляет собой винную бутылку, в горлышке которой торчит зажженный огарок свечи.

Маяк стоит прямо напротив замка с его драконом, наблюдая за тем, как город обретает свой облик, наполняясь зданиями и башнями в окружении нарисованных гор, а затем растворяется дальше в объектах, из которых все это было сооружено.

Бумажное конфетти выносит лодку на берег. Закери втаскивает ее повыше, чтобы море не унесло.

Берег песчаный, каждая песчинка с булыжник. Но песок только поверху, тонким слоем. Под ним – твердая поверхность. Раздвинув булыжники вокруг лодки, Закери обнажает полированную столешницу письменного стола из красного дерева, на котором покоится эта часть мира, мебельный лак, исцарапанный временем и песком.

Он удаляется от берега по зеленой бумажной траве. Теперь ему ясно, куда он попал, хоть и непонятно зачем. Он уходит все дальше в кукольную вселенную, на которую так мечтал взглянуть, но и подумать не мог, что когда-нибудь увидит ее с такой точки зрения.

Вдоль берега есть скалы с пещерами, в которых прячутся сундуки с сокровищами и многое другое, что здорово было бы исследовать и рассмотреть, но Закери знает, куда лежит его путь. Он идет вглубь острова, бумажная трава похрустывает под его босыми ногами.

Он идет мимо разрушенного храма и заснеженной гостиницы, бумажные снежинки рассыпаны по зеленой траве.

Пересекает мост, сделанный из ключей, и луг, на котором цветут цветы, вырезанные из книжных страниц. Он не останавливается, чтобы прочесть, какие то были книги.

Некоторые составляющие этого мира не скрывают своей природы: бумага, пуговицы, винные бутылки. Другие же – совершенные имитации в миниатюре.

Издалека они выглядят в точности как то, что должны собой представлять, но, приближаясь к ним, Закери видит, что они не то, чем притворяются. Искусственность проступает насквозь.

Ферма окружена клочками ваты, изображающими овец.

Над головой у него порхают на веревочках сложенные из бумаги птицы. Подрагивают, трепыхаются от движения воздуха, но не летят.

Закери идет, и зданий становится все больше. Они срастаются в город, и он петляет по улицам, заставленным высокими картонными домами, на фасадах которых окна расположены не ровненько в ряд, а как пришлось. Минует гостиницу, что стоит на аллее с транспарантами, протянутыми меж фонарей, украшенной в честь праздника, которому не суждено состояться.

Вот он выходит на главную улицу, вдоль которой расположены магазины, рестораны, аптека, бар. Почтовое отделение, больница и библиотека.

Некоторые здания обвалились. Другие подлатаны с помощью скотча и клея. Стоят, выкрашенные, обустроенные, но пустые, даже те, в окнах которых позируют фигуры: не видя, они взирают на улицу или на то, что у них там в винном бокале.

Это идея мира, лишенная того, что способно вдохнуть в него жизнь.

Декорация без сюжета.

Это ненастоящее.

Та пустота, что у Закери вместо сердца, алчет чего-то реального.

Он видит одинокую куколку в сшитом вручную, неровными крупными стежками, платье. Она валяется посреди улицы лицом вниз.

Закери делает попытку поднять ее, но фарфор треснут, рука отламывается, так что он оставляет свои усилия и идет дальше.

На вершине холма, откуда виден весь город, стоит дом.

Он с портиком, с колоннами и множеством окон, в которых вместо стекол – янтарь. На крыше – смотровая площадка с перильцами, с нее открывается вид на море. Кто-то мог заметить его оттуда, но сейчас площадка пуста.

Дом выглядит реальней, чем окружающий его мир.

Мир, который выстроили вокруг именно этого дома, пустив в ход бумагу, клей и все, что пришлось под руку.

На боковой стене кукольного домика видны петли. Фасад держится на защелке.

По обе стороны двери горят фонари.

Закери по ступенькам поднимается на крыльцо.

Там что-то гудит. Или жужжит.

Дверь не заперта.

Его ждут.

На табличке над входом написано:

Познай себя и освой страдание

Жужжание становится громче. Оно множится, меняется в тоне, что-то лопочет и, наконец, складывается в слова.

На сей раз, блокнот, времени прошло еще больше. Я все перечла, потому что не помнила, на чем остановилась.

Разве это не странно, не помнить, о чем ты думал, даже если мысли свои записал. Прям похоже порой, будто прежняя Кэт – это кто-то, с кем ты столкнулась на улице.

Я больше ничего не нашла о Джослин Китинг, я все еще не помню, где я слышала про Совиного короля, все еще не знаю, для чего ключ, порой вижу в библиотеке, что за мной наблюдают, и психую из-за этого, и, в общем, мне не скучно.

У меня проблемы со сном.

И З. так и не появился.

А ведь прошло уже больше года.

Я много перезванивалась с матерью З., так что теперь у меня все его вещи, я получила право забрать их с университетского склада, и они в коробках лежат у меня дома. Я не раз говорила его маме, что готова их ей привезти, но она настаивает, чтобы я сделала это после выпуска, в мае следующего года. Окей, кто я такая, чтобы спорить с гадалкой? А потом, у З. был хороший литературный вкус, книги суперские, так что теперь у меня чтива с избытком.

Я больше не общаюсь по-настоящему с людьми, знаю, что должна, но теперь это трудно. Я попробовала встречаться с одним парнем, барменом из “Прилагательного существительного”, и он был вполне себе ничего, но, в общем, я вроде как дала этому делу угаснуть. Не ответила как-то раз на эсэмэс-ку, и больше он мне не позвонил, и теперь он просто бармен и все, любезен, если я туда захожу, и это странно, как будто я себе все навыдумывала, а на самом деле ничего не было.

Это как с фотографией. Забыла об этом здесь написать, но несколько месяцев назад я нашла в интернете фотографию с той костюмной благотворительной вечеринки. Это был фоторепортаж, и на одной из фоток изображены женщина в короне, в длинном белом платье, и парень в темном костюме, и выглядело это так, будто они только что закончили или вот-вот начнут танцевать. Возникало впечатление, что они знакомы. В камеру никто не смотрел. Женщина стояла, положив ладонь на его сердце.