Я перевернул блокнот обложкой вверх и пошел посмотреть, кто это. Это был стройный, высокий, самодовольный на вид субъект в летнем шерстяном костюме стального цвета, в черно-белых туфлях, в светлой матовой рубашке с галстуком и с темно-красным носовым платком в нагрудном кармане. В руке, обтянутой белой перчаткой из свиной кожи, он держал длинный черный мундштук и, морщась, смотрел на старые журналы, валявшиеся на столе и стульях, на стертый пол — на все, что деньгами и не пахло.

Когда я открыл дверь в кабинет, он повернулся вполоборота и устремил на меня взгляд довольно задумчивых, близко посаженных светло-голубых глаз. Нос тонкий, лицо загорелое, на узком черепе зачесанные назад рыжеватые волосы и узкая полоска усов, гораздо более рыжих, чем волосы.

Оглядел он меня без спешки и без особого удовольствия. Тактично выпустил изо рта тонкую струйку дыма и сказал с едва заметной усмешкой:

— Вы Марло?

Я кивнул.

— Я, признаться, несколько разочарован, — сказал он. — Ожидал увидеть что-нибудь эдакое, с грязными ногтями.

— Заходите, — сказал я. — Острить можете и сидя.

Я придержал дверь, и он прошел мимо меня, стряхивая пепел на пол ногтем среднего пальца свободной руки. Подсел к столу, стянул с правой руки перчатку и положил ее на стол вместе с другой, уже снятой. Выбил окурок из длинного черного мундштука, потыкал его спичкой, пока не погасил, вставил в мундштук другую сигарету и, прикурив ее от толстой темно-красной спички, откинулся на спинку стула с улыбкой утомленного аристократа.

— Все в порядке? — осведомился я. — Пульс и дыхание нормальные? Влажное полотенце на голову не желаете?

Он не скривил губы только потому, что сделал это раньше, еще когда вошел.

— Частный детектив, — процедил он. — Первый раз вижу. Хлопотное, надо полагать, дело: в замочную скважину подглядывать. Грязное белье ворошить и все прочее.

— Вы ко мне по делу пришли? — спросил я. — Или языком болтать?

Он состроил кислую мину, словно графиня на балу у пожарника.

— Меня зовут Мердок. Надеюсь, мое имя вам что-нибудь говорит?

— Не заставили себя ждать, — заметил я и начал набивать трубку.

Мердок внимательно следил за мной.

— Насколько я понимаю, — медленно проговорил он, — вас наняла моя мать. Она дала вам чек.

Я набил трубку, зажег ее, раскурил и, откинувшись назад, выпустил дым через правое плечо в открытое окно. И ничего не ответил.

Он еще сильнее подался вперед и серьезно сказал:

— Я понимаю, скрытность — ваша профессиональная черта, но я не гадаю. Сорока на хвосте принесла. Видавшая виды сорока — вроде меня. Так что я знаю не меньше вашего. Теперь ясно?

— Допустим. И что дальше?

— Вас наняли найти мою жену, верно?

Я фыркнул и усмехнулся.

— Марло, — сказал он еще серьезнее, — мне очень жаль, но, боюсь, мы не поладим.

— Я этого не перенесу.

— Простите, но вы ведете себя как последний хам.

— А вы как первый.

Он опять откинулся назад, не спуская с меня бесцветных глаз. Поерзал, пытаясь сесть поудобнее. Сколько посетителей безуспешно пыталось устроиться на этом стуле. Надо будет как-нибудь самому попробовать. Может быть, я теряю из-за него клиентов.

— Не понимаю, зачем матери искать Линду? — медленно спросил он. — Она ее на дух не переносит. Мать — Линду, я имею в виду. Как раз Линда к матери относилась нормально. Что вы о ней скажете?

— О вашей матери?

— О ком же еще? Ведь с Линдой вы не знакомы, не так ли?

— Секретарша вашей матери сильно рискует потерять работу. Болтает лишнее.

— Мать ничего не узнáет, — возразил он, покачав головой. — Ей все равно без Мерл не обойтись. Надо же на ком-то отводить душу. Она может накричать на нее, даже дать ей пощечину, но обойтись без нее не в состоянии. Что вы о ней думаете?

— На любителя.

Он нахмурился.

— Я про мать спрашиваю. При чем тут Мерл — девушка как девушка.

— Вы на редкость наблюдательны.

Он так удивился, что чуть не забыл стряхнуть ногтем пепел. Но не настолько, чтобы попасть в пепельницу.

— Так что мать? — терпеливо спросил он.

— Отличная старая полковая лошадь. Сердце из чистого золота, вот только до него не докопаться.

— Но зачем ей искать Линду? Не могу понять. Да еще нанимать детектива. Мать ненавидит тратить деньги. Это у нее в крови. Зачем ей понадобилась Линда?

— Понятия не имею. А с чего вы взяли?

— Я вас так понял. И Мерл…

— Мерл — фантазерка. Это ей померещилось. Черт побери, она сморкается в мужской носовой платок. Уж не в ваш ли?

Он покраснел.

— Глупости. Послушайте, Марло, пожалуйста, не упрямьтесь, расскажите, как обстоит дело. Много я вам дать, к сожалению, не могу, но пару сотен…

— Не злите меня. И вообще, я не имею права говорить с вами. Приказ.

— Но почему же?

— Не задавайте вопросов, на которые у меня нет ответов. И не задавайте вопросов, на которые у меня есть ответы. Я все равно ничего не скажу. Вы что, с луны свалились? Неужели вы думаете, что человек моей профессии станет говорить о своей работе с первым встречным?

— Если человек вашей профессии, — злобно сказал он, — отказывается от двухсот долларов, значит, творится что-то неладное.

Я и это пропустил мимо ушей. Взял из пепельницы толстую красную спичку и поднес к глазам. Тонкие желтые грани, белая этикетка с надписью: «Розмонт. X. Ричардс З…» — остальное обгорело. Я переломил спичку пополам, соединил концы и швырнул ее в мусорную корзину.

— Я люблю свою жену, — неожиданно сказал он, обнажив белые крепкие зубы. — Звучит пошло, но это так.

— Они жили счастливо и умерли в один день.

— А вот она меня не любит, — процедил он сквозь зубы. — И не удивительно. Последнее время мы не ладили. Она привыкла к веселой жизни. А у нас, у нас ей было скучно. Мы не ссорились. Линда умеет держать себя в руках. Но от такого мужа, как я, радости мало.

— Не скромничайте.

Его глаза заблестели, но он сдержался.

— Я нехорош собой. Немолод. Послушайте, Марло, вы как будто человек приличный. Я знаю, мать не станет просто так выбрасывать на ветер 250 долларов. Может, дело не в Линде. Может, тут что-то еще. Может… — Он запнулся, а потом, смотря мне прямо в глаза, медленно произнес: — Может быть, дело в Морни.

— Очень может быть, — оживился я.

Он поднял перчатки, ударил ими по столу и положил их опять.

— Тут я действительно свалял дурака, — сказал он. — Но я не мог предположить, что она узнает об этом. Очевидно, Морни звонил ей. А ведь обещал не говорить.