18 сентября

Все эти дни зенитовцы жили в постоянном напряжении. Даже спали, не снимая своей спецназовской формы, держа оружие под кроватями. В ночь с 14 на 15 сентября на «первую виллу» тайно доставили трех слегка испуганных афганцев. Долматов объяснил, что этот видные деятели НДПА, министры, не поладившие с Амином, и что их надо усиленно охранять. Одного из афганцев Валерий Курилов узнал сразу — это был начальник службы безопасности Асадулла Сарвари, совсем недавно проверявший, как его подчиненные усвоили у советских инструкторов науку рукопашного боя.

Халькистов разместили в комнате без окон на первом этаже. Выделили им три раскладушки, три стула и велели ни в коем случае не выходить наружу.

То, что этих людей ищут, зенитовцы почувствовали сразу. Все они умели отличать обычных прохожих или торговцев овощами от «топтунов» из наружного наблюдения АГСА Бояринов предупредил, что «наружка» взяла под усиленный контроль те объекты в Кабуле, где жили советские граждане и, прежде всего, разумеется, дома, в которых размещались сотрудники КГБ. Оперативники афганской контрразведки и их помощники день и ночь под разными обличьями шатались возле виллы и даже пытались заглянуть внутрь сквозь щели в заборе и калитке. Пришлось «Зениту» предпринять дополнительные меры для своей защиты: вдоль всего забора растянули контур сигнального устройства, поставили сигнализацию.

Постепенно нежданные гости освоились на вилле, побороли страх, стали громче разговаривать, шутить, попросили дать им зубные щетки, бритвы, новое белье. Жизнь налаживалась.

Курилова снова выдернули в резидентуру. Теперь разговаривал с ним другой человек — очень уверенный в себе, среднего роста, с большими залысинами, явно крупный начальник.

— Нам сказали, что вы неплохо рисуете.

— Есть немного, — согласился Курилов. — А что?

— Раз так, то у вас должна быть развита наблюдательность, — оставил его вопрос без внимания лысый. — Мы бы просили вас составить словесный портрет афганских министров, которые укрываются на «первой вилле». Сможете? Но только этот портрет должен быть максимально полным. Так сказать, отражать все черты оригинала, включая манеры, особенности поведения, речи ну и так далее.

— Вообще-то, нас этому учили в Высшей школе, — сказал Курилов. — Но для того, чтобы я выполнил задание, мне надо с ними поближе познакомиться, пообщаться.

— Добро, — лысый повернулся к сопровождавшему Курилова подполковнику Долматову. — Обеспечьте ему подходящие условия.

Так у Валерия появилась возможность вступить в тесный контакт с беглецами. Несколько раз ночью он выводил во двор на прогулку Сарвари, и тот теперь охотно, без малейшей спеси, беседовал с младшим офицером, жаловался на Амина, называл его американским шпионом, утверждал, что кругом враги, которых надо беспощадно уничтожать. Сарвари сносно говорил по-русски и неплохо по-английски.

Гулябзой тоже охотно шел на контакт. Ему оставили оружие — это был небольшой пистолет советского производства из тех, что только недавно появились и считались редкостью, давали такие пистолетики только генералам и некоторым полковникам. «Смотрите, — доставал он ствол. — Это мне ваш министр внутренних дел подарил. Щелоков. А вы знаете, что товарищ Щелоков — самый большой друг товарища Брежнева? Эти люди нас в беде не бросят, как вы думаете?»

Третий гость Ватанджар все больше отмалчивался. Может быть, потому, что плохо говорил по-русски.

К назначенному сроку Валерий передал в посольство составленные им подробные портреты халькистов, а к ним приложил карандашные наброски их лиц, силуэтов их фигур. Для чего это было нужно, он узнал позже.

Все эти дни между Кабулом и Москвой по закрытой связи шли оживленные переговоры по поводу операции, получившей кодовое обозначение «Радуга». Речь шла о том, как тайно вывезти из афганской столицы Асадуллу Сарвари и его друзей. Конечно, КГБ к тому времени уже имел прочные позиции в Афганистане, но все равно такая операция была связана с большим риском. Взбунтовавшиеся халькисты официально считались государственными преступниками, заговорщиками, на них был объявлен розыск, поэтому неудача с их вывозом грозила крупными неприятностями. Это могло быть расценено как грубое вмешательство во внутренние дела суверенного государства. И тогда не избежать грандиозного скандала.

После долгих консультаций остановились на следующем варианте. Как раз в эти дни должна была происходить плановая замена некоторых офицеров «Зенита», отслуживших положенный срок в Афганистане. Естественно, вместе с новичками прибывал и какой-то спецгруз: оружие, боеприпасы, техника. Точно такой же груз убывал в Союз с отслужившими свое зенитовцами. Ящики оформлялись под видом дипломатического багажа, не подлежащего проверке. На это и был сделан весь расчет.

В подмосковной Балашихе, где располагалась основная база спецназовцев, срочно изготовили три деревянных контейнера — каждый таких размеров, чтобы в нем мог поместиться человек. В контейнерах проделали отверстия для дыхания, поместили туда кислородные приборы, матрасы, а снаружи выкрасили контейнеры в казенный зеленый цвет — ни дать, ни взять получились типичные ящики, в которых перевозят военное имущество.

Все эти приготовления держались в большом секрете. Исполнителем от Центра был назначен полковник Глотов из 8-го отдела управления нелегальной разведки ПГУ, ведавшего самыми деликатными и абсолютно закрытыми делами. Напутствуя его, Крючков недвусмысленно предупредил, что в случае провала Глотову самому придется расхлебывать эту кашу. Мы, дескать, будем вынуждены дистанцироваться от этой акции. Как вспоминал впоследствии Василий Степанович, это его сильно покоробило, но он промолчал. Министерство обороны по приказу начальника Генштаба Огаркова выделило два самолета: основной Ил-76 должен вылететь из Москвы, сесть для дозаправки в Фергане, где его поджидал запасной Ан-12 — на тот случай, если с Илом что-то случится. В Кабул вместе с Глотовым вылетали десять сотрудников «Зенита» — на замену своим товарищам и шесть сотрудников разных подразделений КГБ, командированных со своими задачами. Никто из них не знал об истиной цели этого рейса.

18 сентября около четырех утра из Москвы на авиабазу Баграм вылетел тяжелый транспортный самолет Ил-76, на борту которого находилась крытая тентом грузовая автомашина ГАЗ-66. В ее кузове среди обычного груза были размещены спецконтейнеры. В последний момент Глотову придали несколько офицеров 7-го управления КГБ (оно осуществляло наружное наблюдение). Это были специалисты по подделке документов и изменению внешности. Они везли с собой три парика, средства для изменения цвета волос, специальный грим. Таким образом решили подстраховаться: ведь основной план предусматривал перевозку халькистов в закрытых ящиках, а при этом менять их внешность не требовалось. Видимо, им-то и понадобились словесные портреты и зарисовки Курилова, сделанные им тайком на вилле.

Такая же оперативная группа была создана в Кабуле, в нее вошли офицер по безопасности Бахтурин, сотрудник представительства Кабанов, советник при начальнике контрразведки на базе Баграм Дадыкин и четыре зенитовца. Около одиннадцати утра Ил-76 благополучно совершил посадку в Баграме.