возникающие из тьмы, до крови били не успевающих увернуться эльфов, едва не сбивая их на землю. Падение с дерева сейчас было практически равносильно смерти под копытами обезумевших зверей, и Феаноринги отчаянно отбивались от летящих из темноты «снарядов».

Душераздирающие визги и вой внезапно стали ещё громче, оглушили, и лес накрыла чёрная пелена клубящегося мрака.

Одной рукой держась за ствол, другой пытаясь хоть немного прикрыть голову, Майтимо не оставлял попыток перекричать зверей, чтобы братья слышали его. Сейчас он больше всего на свете хотел просто услышать их в ответ, чтобы знать — их не растоптали обезумевшие животные.

— Помоги нам, великий Манвэ! — повторял Нельяфинвэ. — Нам больше не на кого надеяться. Умоляю тебя, не дай нам погибнуть!

Изо всех сил стараясь не поддаться отчаянию и не запаниковать, пытаясь не думать о бьющихся то и дело в него птицах, Феаноринг надеялся лишь на то, что тьма не будет вечной.

***

Не помня себя и даже своё имя, метаясь во тьме, не разбирая дороги, падая во что-то скользкое и липкое, поднимаясь и падая снова, не в силах даже кричать, Тьелпе вслепую натыкался на стены, снова куда-то бежал, уже обессилев, но не в состоянии остановиться, опять поскальзывался, больно падал, с кем-то сталкивался…

Пока чьи-то сильные руки не схватили его за плечи. От страха Тьелпе разразился криками, но ему зажали рот.

***

Как только на Валинор пала тьма, Хуан сразу же потащил хозяина к крутому берегу реки, где были пещеры. Огромный пёс ринулся внутрь одной из них, загрыз прятавшихся там зверей, освобождая убежище для хозяина. Туркафинвэ и Куруфинвэ-младший, благодаря Вала Оромэ за Хуана, спрятались от черного ужаса, накрывшего благословенную землю.

— Тьма не будет вечной, правда? — спросил почему-то Курво, и Тьелко пожал плечами, пряча дрожащие руки. Он тоже на это надеялся.

Унголиант

Далеко внизу распростёрся чёрный океан. Завеса тьмы оказалась более не к надобности, и Мелькор отдал приказ прекратить её создавать. Теперь, когда дело было сделано, эйфория от успеха уже не так пьянила, Вала понял, ему не показалось: Унголиант действительно росла, размеры увеличивались всё заметнее, и причину Мелькор понять не мог. Может, дело в росе Древ? Йаванна подарила растениям способность неограниченного роста, возможно, это как-то передалось Унголиант? Но самое главное, Мелькор понятия не имел, что теперь с этим делать.

— Манвэ ещё не знает, что он не самый умный, — усмехнулся Мелькор, вспомнив о своём грузе. Вынеся всё ценное из крепости Феанаро, он чувствовал себя как-то странно — не слишком ли мелкое хулиганство для одного из Айнур, создателей Арды? С другой стороны, дерзкого наглеца необходимо поставить на место, а если же не удастся, тогда разговор будет иным. Как бы то ни было, главное — не дать Сильмарили в руки Варды, и это успешно исполнено.

Накрытый плотной пеленой чёрного тумана, Валинор выглядел жутко. Удаляющемуся от него, Мелькору Средиземье впервые казалось чем-то дивным и благословенным. Освещаемая мерцающими звёздами земля жила своей обычной, пусть и не слишком благополучной жизнью. Хотя, это тоже относительно. Эксперимент Майэ Мелиан с объединением своего феа с феа эльфа для привязки себя к Средиземью и созданию защитного зачарованного барьера удался на славу. Будь другие Майяр чуть смелее, они тоже смогли бы стать независимыми от господ, но, видимо, не хотели рисковать собой. Объединение себя с более слабым духом грозило крахом в случае гибели «второй половинки». Феа Майя в таком случае разделится надвое, половина окажется в Чертогах Мандоса на неизвестно какой срок, тема Изначальной Песни рассеется, сделав из Айну безликую тень, лишь отдалённо напоминающую разумное существо. Но есть всё же те, кто ради свободы готовы на безумства.

Снова обернувшись на погружённый во мрак Благословенный Край, Мелькор заметил, как с того места, где расположен Таникветиль, поднимается ураган. Чудовищной силы ветер, закручиваясь воронкой, зарождался высоко над землёй, разгоняя клубы мрака, рассеивая их в направлении от дворца Манвэ и дальше по спирали. Там, где находилось сердце урагана, скорость воздушных потоков была не очень большой, почти неощутимой, но, чем дальше, тем страшнее возрастала мощь ветра, достигая силы, достаточной, чтобы вырывать с корнями вековые деревья.

— А потом скажут, что это я всё порушил, — усмехнулся Мелькор, — впрочем, это неважно. Пусть делают у себя, что хотят, а я буду предоставлен сам себе в Средиземье. Уговор есть уговор.

Прибрежные скалы приближались, в чёрной спокойной воде отражались звёзды. Где-то плескалась рыба, пролетели чайки, метнувшиеся в страхе от Мелькора и Унголиант, послышался крик испуганных рыбаков, а потом все посторонние звуки заслонили каменистые склоны ущелья.

Сойдя на песок, Мелькор с тревогой посмотрел на огромного монстра, в которого превратилась его паучиха.

«Надеюсь, она не вымахает размером с два Древа», — в ужасе подумал Вала, забирая скреплённые вместе сундуки.

И тут Мелькор осознал свою ошибку: Унголиант, никогда ранее не поглощавщая энергию жизни и свет, теперь, попробовав вкус крови эльфов Валинора, обрела некое подобие разума, сочетающееся с жаждой новой крови, живой энергии и света. Набросив сеть на Мелькора, паучиха потянулась к нему, но Вала был силен и вырвался. Быстрым движением рук раскрыв сундук с Сильмарилями, он спрятал Камни в наскоро сотворенной чарами сумке и, бросив остальное награбленное между собой и жуткой тварью, попытался бежать, но не тут-то было. В одно мгновение поглотив всё, что оказалось на пути, Унголиант снова выпустила сети, плотнее прежних, и, опутав Вала, потянула на себя. Антиматерия, составляющая основу монстра, впитав в себя магию Валар и силу жизни, сотворила столь мощные заклинания, что Мелькор ничего не мог сделать с паутиной, осталось лишь звать на помощь. Стремительно теряя силы, Вала выдавил из себя заклинание-призыв, которое сейчас больше напоминало жуткий вой, но оно сработало, и из-под земли взвились столпы пламени.

Огонь обретал форму крылатых существ с руками и ногами, вооруженных бичами. Кинувшись в атаку, пылающие жаром недр Майяр мгновенно справились с сетями, и освободившийся Мелькор вскинул руки, творя чары развоплощения. Он видел, что магия помогает слабо, Унголиант, хоть и уменьшилась, но не растаяла, однако, в ней уже зародился зачаточный разум, она теперь тоже чувствовала боль и страх, хотела жить, поэтому, понимая смертельную угрозу, бросилась спасаться бегством.

Отправив балрогов обратно под землю,