Всем влиятельным фигурам мировой истории пришлось интенсивно заниматься проблемой: как мне управлять структурой, над которой я властвую, и с какой системой я смогу держать ключевые полномочия в своих руках и получать необходимую информацию точно и своевременно? Представьте, например, необычайные проблемы управления протяженной империей Карла Великого при существовавших тогда условиях коммуникации. Или посмотрите на административные проблемы Римской империи в Античности. Цезарь, Август и Диоклетиан, называя по имени лишь некоторых, являлись в свое время очень эффективными организаторами и администраторами, при существовавших тогда технических условиях твердо державшими под контролем гигантскую империю. Что касается Августа, кстати, особенно примечательно, с какой мудрой осторожностью и мастерством он прибрал к рукам сенатскую «элиту» Рима, избежав, таким образом, судьбы Цезаря.

Даже если учесть в оправдание Гитлера, что это не он нагромоздил внешнеполитические проблемы Германии — он застал их, придя к власти, и ему пришлось иметь с ними дело в его политике в исключительно трудных условиях, все же возникает вопрос, приступил ли он к решению этих проблем с четкой организацией, эффективным охватом всех ресурсов и общим, интегрированным планированием. Всегда ли имел Гитлер — в качестве основы для своих решений — общее понятие о материальном положении рейха? Ставил ли он однозначно специфицированные задания и указывал ли цели? Контролировал ли он постоянно выполнение заданий и достижение поставленных целей и вмешивался ли в случае необходимости? Принимал ли он свои решения после обстоятельных консультаций с ответственными лицами и устанавливал ли четкие обязанности? На все эти вопросы следует ответить отрицательно. Гитлер не распорядился о создании систематически разрабатываемого планирования всех ресурсов рейха и тем более не имел системы, с которой он постоянно проверял бы реализацию целевого планирования с помощью «фактической компоненты». Никакого «плана по вооружению» (и, соответственно, «военного плана») не имелось[424]. Интегрированное общее планирование с определением приоритетов и учетом людских и материальных ресурсов рейха и внешнеполитических потребностей отсутствовало.

То, что Гитлер упустил создать планирование, учитывающее все возможности и нужды, для того, чтобы оптимально использовать ограниченные ресурсы рейха в целях вооружения, может, среди прочего, служить доказательством в пользу того, что он не рассчитывал на военную конфронтацию, не говоря уж о том, что не собирался ее намеренно вызвать. Но положение рейха являлось в любом случае крайне уязвимым, поскольку к его противникам должны были быть причислены как США, так и Советская Россия. С тем, чтобы направить все ресурсы на вооружение, всяческий «архитектурный и социальный люкс» Гитлера, вроде партийных зданий, автобанов, перестройки Берлина, судов КДФ (КДФ — Kraft durch Freude — Сила через радость — организация, занимавшаяся досугом населения, в том числе устройством круизов) и так далее, должен был бы пасть жертвой планирования на «случай реальной опасности», если бы его, в конце концов, нельзя было бы избежать[425].

Повсюду считающееся установленным утверждение, что Гитлер устранил безработицу через вооружение, является не чем иным, как клише. Такое могут утверждать только дилетанты, не имеющие ни малейшего представления об организационных, людских и материальных проблемах роста вооруженных сил. Каждый хоть слегка разбирающийся в народном хозяйстве знает, что не требуется никакого вооружения для того, чтобы привести экономику в движение[426]. Когда в 1935 году началось, после введения всеобщей воинской обязанности, вооружение, в Германии почти уже не осталось безработных. Строительство автобанов было остановлено лишь в 1943 году.

Вермахт вступил в войну с Польшей с малыми запасами боеприпасов. В ходе войны разразился «кризис с боеприпасами». Это стоит себе представить: якобы «жаждущее войны чудовище» Гитлер отправляется на войну без резерва боеприпасов. Он решает проблему типичным для него образом, назначив следующего уполномоченного. В этом случае он распорядился сразу и о создании нового министерства. Лишь незадолго до начала военных операций 1940 года Фриц Тодт Бауэр — строитель автобанов — был назначен министром «вооружения и боеприпасов»; по всей видимости, целесообразное решение. Но Тодт не имел тех полномочий, которые были в дальнейшем под нажимом нужды и слишком поздно предоставлены его преемнику Шпееру.

Гитлер заявил отцу однажды: «Знаете ли, Риббентроп, мой мозг начинает работать, когда возникают трудности или мне встречаются препятствия». Поучительное откровение, показывающее, как неохотно Гитлер позволял включить себя в систематическое рассмотрение проблем. Однако планирование всегда предполагает систематическую работу, проделываемую заранее, и без нее не обойтись в современном государстве. Выполнять эти «домашние задания» Гитлеру было не по нутру. У него не имелось для них никакой системы.

Необыкновенно показателен в этой связи уже неоднократно процитированный дневник Хевеля. Иногда Хевель отмечал — еще во время войны в России, — на какие общие темы Гитлер распространялся, говорил или читал поучения. Спрашиваешь себя, когда же он, собственно, не обладая системой, позволившей бы ему справиться, выполнял тот огромный объем работы, который он сам взвалил на себя благодаря концентрации полномочий по принятию решений в едином лице. В последний год войны он будет жаловаться на то, что ему «лгут», его «обманывают» — дисквалифицирующее признание для любого, кто занимает верховную позицию, неважно, на каком уровне. Лидер не имеет права допускать в течение продолжительного времени, чтобы ему лгали и его обманывали — разумеется, эта констатация не может служить оправданием для «лжецов» и «обманщиков»…

Характерным для гитлеровского «стиля руководства» было то, что он никогда не созывал заседаний (например, кабинета), на которых могли бы быть рассмотрены в деталях нерешенные правительственные вопросы, в случае необходимости, имелась бы возможность принятия решений или согласования деятельности различных министерств. Отец стал министром иностранных дел в начале 1938 года. Я уже упоминал, что он не принял участия ни в одном заседании кабинета министров рейха, поскольку их никаких и не созывалось. Гитлер предпочитал вести индивидуальные разговоры. Данная «система», естественно, приводила к трениям, враждебности и, наконец, к соперничеству между ведущими лицами, учреждениями и организациями, что зачастую препятствовало принятию деловых решений. Гитлер, казалось, придерживался мнения, что такая констелляция гарантирует ему его ведущую роль; без сомнения, он, таким образом, имел возможность, когда это казалось ему удобным, стравливать сотрудников друг с другом.

Гитлер не был великим координатором, одна из важнейших задач любого лидера; но он также и не поручал никому эту задачу. Еще до войны в правительственных кругах ходила шутка, деятельность министерств, высших властей рейха и партийных организаций представлялась как «НС-игры» (в оригинале — NS-Kampfspiele, что можно перевести как «НС-военные игры»). («Национал-социалистические игры» являлись, собственно, спортивными соревнованиями, проводившимися в Нюрнберге во время Имперского съезда партии.) Гитлеровское государство не было таким монолитным, как его охотно представляла национал-социалистическая пропаганда. Потери от разногласий в диктатуре Гитлера были, вероятно, не меньшими, чем в презираемых демократиях! Ранее в рейхе говорили о партикуляризме германских земель. В период Третьего рейха, безусловно, можно говорить о партикуляризме организаций, учреждений и ведомств или их представителей.