В бессознательное вытесняются наши желания, фантазии, опыт, противоречащие общественной морали, которые слишком тревожат и пугают нас, чтобы быть осознанными. В ходе своей врачебной практики Фрейд столкнулся с тем, что у его пациентов многие из этих переживаний конвертировались в серьезные симптомы — параличи, сильнейшие боли, горячку, не говоря уже о невротических состояниях бессонницы, тревоги и депрессии[604]. Он экспериментально доказал, что многие неосознаваемые действия человека — это результат работы бессознательного, и пришел к заключению, что бессознательное обладает огромной силой, способной довести человека до полного разрушения. Фрейд сравнивал бессознательное с лошадью, а сознание с наездником. Обычно всадник управляет лошадью, но бывают ситуации, когда «наездник вынужден направлять скакуна туда, куда тому вздумается»[605].

Основоположник аналитической психологии Карл Густав Юнг трактовал бессознательное как мощный общественный и культурный регулятор поведения людей. Согласно его теории, существует не только личное бессознательное отдельного человека, но и коллективное бессознательное, состоящее из совокупности архетипов — универсальных врожденных психических структур, определяющих наше мышление и поведение вне зависимости от личного опыта[606].

Роль бессознательного в нашей психической жизни огромна. Очень точно о силе бессознательного сказал, как это ни удивительно, не психоаналитик, а писатель. Лев Толстой еще в молодости пришел к выводу о глобальной роли бессознательного в судьбе человечества: «Я убежден, что в человека вложена бесконечная не только моральная, но даже физическая бесконечная сила, но вместе с тем на эту силу положен ужасный тормоз — любовь к себе, или скорее память о себе, которая производит бессилие. Но как только человек вырвется из этого тормоза, он получает всемогущество… Всемогущество есть бессознательность, бессилие — память о себе. Отчего происходит сила ясновидящих, лунатиков, горячечных или людей, находящихся под влиянием страсти? Матерей, людей и животных, защищающих своих детей?»[607].

Что же способно сдержать силу бессознательного? Две другие части нашей психики — Эго (Я, принцип реальности) и Супер-Эго (мораль и нравственность). Ради нашего же блага они охраняют наше сознание от «наводнения» импульсами бессознательного. И все же оно регулярно дает о себе знать, проявляясь сразу в нескольких формах:

1. Неосознаваемые мотивы и желания. Обычно мы не считываем их истинный смысл в силу социальной неприемлемости или противоречия другим мотивам. Например, это может быть навязчивое желание (вплоть до панического приступа) встать и выйти посреди важной встречи (собеседование при приеме на работу), когда, казалось бы, никаких рациональных оснований для этого нет. Это бессознательное, в обход сознания, всеми силами пытается вывести нас из ситуации, которую расценивает как опасную. Можно предположить, что на бессознательном уровне эти переговоры могут оцениваться как начало нового жизненного этапа, который повлечет за собой нежелательные последствия: усталость от переработки, отказ от достижения своих целей и т. д.

2. Поведенческий автоматизм и стереотипы. Стереотипы существуют для облегчения нашей жизни и включаются в привычных ситуациях, когда их осознание излишне в силу отработанности. Если бы мы каждый раз заново задумывались, как выполнять повседневные действия и реагировать на привычные стимулы, наши нейронные сети просто взорвались бы от перегрева. Поэтому эту функцию, освобождая нас от лишнего напряжения, берет на себя предсознание — наиболее близкая к осознанию часть бессознательного.

3. Сновидения. Сон — это разговор бессознательного с нами в то время, как контролирующие инстанции «Я» и «Сверх-Я» отдыхают. Образы и ассоциации, желания и страхи находят свое отражение в причудливых сюжетах, которые говорят о нашем состоянии, о том, что для нас сейчас важно и как стоит поступить в тревожащей нас ситуации. Неслучайно во всех культурах мира ко сну относились как к третьему состоянию — между жизнью и смертью. Считалось, что в это время душа вылетает из тела, бродит по свету и общается с высшими силами, получая пророчества и наставления. В психоанализе изучение и интерпретация сновидений занимает одно из центральных мест[608].

4. Подпороговое ощущение. Оно относится к категории субсенсорных ощущений и в силу низкой интенсивности нами не осознается. Подпороговые ощущения влияют на процессы восприятия, протекающие как бы «под порогом» сознания. Особый интерес эти процессы представляют при исследовании технологий манипуляции, ведь их можно использовать для управления поведением людей. Так, что человек будет абсолютно уверен, что то или иное желание возникло у него без чьей-либо посторонней помощи. Эмоциональные раздражители, предъявленные на подпороговом уровне, вызывают ответную реакцию соответствующей зоны коры головного мозга и активацию некоторых подкорковых структур, что означает, что контекстуальная чувствительность на опасность или, наоборот, благоприятное стечение обстоятельств у бессознательного лучше, чем у рассудка.

5. Надсознательные процессы: интуиция, творческое озарение, вдохновение. Все эти таинственные, практически магические состояния — не что иное, как формирование в бессознательном интегрального продукта большой сознательной работы, который затем «вторгается» в сознание человека[609]. Вспомним того же Менделеева, который увидел свою периодическую систему во сне. Безусловно, этому предшествовали годы упорного труда. Но «пазл» из отрывочных знаний и теорий сошелся в единую картину именно в то время, когда сознание было отключено. Почему же подобные процессы мы тоже относим к бессознательным? Во-первых, конечный итог, к которому приведет «надсознательный» процесс, заранее не известен. Во-вторых, неизвестен момент, когда «надсознательный» процесс завершится; чаще всего это случается внезапно, неожиданно для нас[610].

Очень сильно влияние бессознательного в сфере чувств. Нередко то, что кажется нам совершенно спонтанным решением, — является результатом надсознательного процесса. Такой пример из своей практики приводит один из первых исследователей бессознательного Уильям Джеймс: «В течение двух лет, — рассказывает один человек, — я переживал очень тяжелое состояние, от которого едва не сошел с ума. Я страстно влюбился в одну девушку. Я пылал любовью к ней и не мог думать ни о чем другом. Любопытнее всего, что в то время, как я добивался ее руки, я знал в глубине души, что она не создана быть моею женою и что никогда она на это не согласится… Тем не менее, я не мог перестать любить ее. Но замечательнее всего тот странный, внезапный, неожиданный и бесповоротный конец, которым все это завершилось. Я шел утром после завтрака на работу, по обыкновению полный мыслями о ней и о моей несчастной участи. Вдруг как будто какая-то могущественная внешняя сила овладела мной, я быстро повернул назад и прибежал в мою комнату. Там я принялся немедленно уничтожать все, что хранил в память о ней: локоны, записочки, письма и фотоминиатюры на стекле. И я так чувствовал себя, точно освободился от тяжкого бремени, от болезни. Это был конец. Я не говорил с ней больше, не писал ей, и ни одной мысли о любви не возбуждал во мне ее образ»[611].

Поэтому, когда внезапно у кого-то возникает стойкое, ничем не объяснимое ощущение, призывающее отказаться от какой-то заманчивой цели или поездки, бросить казалось бы выгодное дело, отменить важную встречу, не стоит сразу отметать его как необъяснимую прихоть, практически всегда это — голос нашего бессознательного.