– Мишель, – меня за талию поднимает Ник, и я разворачиваюсь в его руках, пытаясь ударить.

– Не трогай меня! Не прикасайся ко мне! – Кричу я, ударяя его по груди и отталкивая. – Ты весь грязный! Ты весь в крови! Ты отвратителен!

Мне удаётся отскочить от него, потому что он легко отпускает меня, а я чуть ли не падаю снова оступившись. Но остановившись, я быстро дышу, смотря на полуголого мужчину, закрывающего глаза на секунду и мотающего головой.

Мне плохо, физически плохо, что стоять становится тяжелее с каждой секундой. Я издаю стон, сжимая голову руками, и из моего рта вырывается крик. Крик, наполненный слезами и болью. Крик, символизирующий крах всего в этой жизни. Крик отчаяния и страха, бушующего в теле.

Сжимаю свои волосы, причиняя себе боль, но она не идёт, ни в какое сравнение с той, что давит мою грудь. Рыдания, разносящиеся по всей округе, перебивает ливень. Вода скатывается по моему лицу, смешиваясь со слезами. Я поднимаю голову, чтобы увидеть подтверждение тому, что вот он, вот Ник, которого я видела так часто, а, оказалось, что не видела ни разу настоящим. Вот он стоит напротив меня и по его лицу проносится судорога боли, хотя я уже не могу точно описать то, что с ним происходит. Ведь я не знаю ничего о нём больше.

– Как? Почему ты здесь? – Слышу я сквозь стихию спокойный голос Ника.

Приоткрываю рот от этой наглости, и мне становится смешно от нелепого вопроса. Плачь смешивается с сумасшедшим смехом, и я развожу руками.

– Как? Почему? А потому что решила посмотреть, кто ты есть! Потому что дура! Потому что ты ублюдок! – Кричу я.

– Мишель, тебе надо успокоиться. Пойдём, я помогу тебе, я объясню тебе всё, – он протягивает руку, но я отшатываюсь от неё, как от змеи, готовой ужалить меня.

– Нет. Больше не смей прикасаться ко мне! Не смей пачкать меня! Не смей говорить мне, что я должна делать, а что нет! Ты не имеешь никакого права на это! Ты ни на что не имеешь прав! Ненавижу тебя! – Яростно говорю я.

– Пачкать? – Повторяет он, и я вижу, как его грудь начинает вздыматься чаще, поливаемая дождём.

– Я верила… верила тебе, а ты обманул меня. Я ждала тебя, а ты приехал сюда. Ты весь лживый, ни о какой честности не может идти и речи, если употребляется Николас Холд. Ты просто урод, создавший место для таких же, как ты. А я, чёрт тебя возьми, надеялась, что ты настоящий! Настоящий и мой! – Злость такая сильная движет телом, что я продолжаю выливать на него всё, что накопилось внутри. Поддаюсь стихии, которая бурлит вокруг. Я отдалась своему отчаянию и болезненной любви, которая продолжает терзать моё сердце.

– Я…я хотел отменить всё, правда, хотел. Пойдём со мной, Мишель. Ты заболеешь. Холодно. Пойдём со мной, прошу тебя, пойдём. Я всё тебе расскажу, обещаю. Всё…

– Нет! Никуда я с тобой не пойду! Чтобы ты снова обманул меня, а я доверилась тебе! Твои обещания – пыль, и её сейчас смывает с меня! Я очищаюсь от тебя! Нет! Ты не стоишь этого! Ты предал моё доверие! Я надеялась… я верила в то, что ты придёшь! Придёшь ко мне! И я ждала, я глупая, и я ждала только тебя! А ты… ты просто противен, – с отвращением говорю я.

Лицо Ника превращается в маску из злости и ярости, и я делаю шаг назад на всякий случай. Потому что видела, потому что боюсь. Потому что сейчас с него смыли всю красоту тела, оставив уродство души.

– Ждала? Ты не ждала меня! Ты ушла! Ты развернулась и ушла от меня! Ты не дала мне возможности… ты ничего не дала мне! Ты вытащила из меня всё самое страшное и в этот момент ушла. А мне лишь требовалось время, чтобы подумать. Ты никогда не умела ждать меня, и не умеешь. Я тоже верил тебе, верил там на пароме! Но ты, – он поднимает руку, указывая на меня, – ты была у него. Ты! Была! У него! Мне нет места в твоём мире, потому что я из другого! Потому что у меня множество обязанностей, а ты даже и понятия не имеешь, что это такое! Я не собираюсь оправдываться, потому что ты тоже недостойна этого. А потом я вижу тебя под этим… ты была здесь, ты всё видела, ты видела меня тут. Видела… меня… здесь.

Он замолкает, словно осознавая значение слов, которые произнёс. Но я даже не слышу их, потому в душе… господи, как давит там. Как больно смотреть на него и дышать. Как больно было услышать эти слова, но они приносят обиду за то, что он снова обвиняет меня в своих ошибках и проступках. Что он снова защищается любимым способом – нападением на мои слабости. Но сейчас всё изменилось, я поняла, что в моей силе многое. А главное, больше не молчать. Бороться за себя, чтобы хотя бы дышать.

– Да, я видела то, что ты любишь. Видела, что ты есть. Да, мне нет места среди вас. Потому что я не приму никогда такое развлечение. Потому что я из плоти и крови, а ты робот, запрограммированный на боль. За что? Почему Лесли? Почему она? За что ты так играешь со мной? Почему врёшь мне? Почему пользуешься мной? Что я сделала тебе? Где я тебе перешла дорогу? Уже там, на пароме, обнимая меня, ты знал! Ты знал, что будешь тут! И я ведь доверилась тебе, я сама подтолкнула тебя сюда, пока не поняла, что твой страх для тебя важнее меня. Ты был прав, ты был полностью прав. Ты не создан для человеческой любви, ты не создан, вообще, быть человеком из плоти и крови. Ты можешь быть только тем, кем был там внизу с кнутом. Садист, только вот ты садист только кожи. А мазохист собственной души! И ты бил не по ней! Ты бил по мне! – Ударяю себя по груди, а слёзы сливаются с дождём, стекая по лицу. Но я не могу остановиться, просто не могу. Как будто что-то внутри открылось и не желает закрываться. Это помутнение рассудка дало возможность мне до хрипа кричать и защищать собственное сердце.

– Ты врал! Все ложь! Ты говорил так много, а что из этого было правдой? Ничего! Ты шептал мне, что я нужна тебе, как воздух и пища. Но твой воздух пропитан этой отвратительной гнилью, которая в тебе. Ты весь сотворён из неё. И ты был прав, прощение не все заслуживают. В том числе и ты, – я замолкаю, переводя дыхание.

Но во мне столько адреналина, чтобы продолжать, чтобы принести ему хоть ту толику боли, что я пережила. Чтобы он понял, как глубоко ударил меня и ставил свои следы. Но он никак не реагирует на мои обвинения.

– Ты предал всё! Я ради тебя отказалась от всего мира! А ты не смог! Не смог даже после того, как я приняла тебя со всем этим. Даже после того, как я простила тебя за все страдания, которые ворвались в мою жизнь с тобой! Лучше бы я никогда тебя не знала! Лучше бы ты никогда не появлялся в моей жизни и не рушил её! – Подскакиваю к нему. Он как изваяние, стоящее посреди улицы, не двигающееся и мне кажется, что даже не слышащее меня.

Ударяю его по груди, но он даже не чувствует этого, не моргая, смотрит на меня.

– Ты разрушил мою жизнь! Я ненавижу тебя! Ненавижу тебя всей душой! Ты разрушил нас! Никто тебе не нужен! Ты даже сам себе не нужен! Ты говорил, так красиво говорил про то, что ты всё контролируешь. Но себя ты контролировать не можешь, потому что распустил себя! Ты сам себе врёшь! Ты всем врёшь! Ты отъявленный лжец! – Бью его изо всех сил, попадая по мокрым плечам.