— Мы заметили, что сегодня ты не брал лодку.

— Плохо себя чувствовал.

— Ну да, именно так я и подумал. Поэтому мы с Харрикином завтра сами возьмем ее и попробуем наловить рыбы или этих водяных сусликов, которых видели пару дней назад. Или даже добудем галлатора. Драконы, похоже, считают их вкусными. Любое свежее мясо пришлось бы кстати и нам, и команде.

Тимара отметила, что Татс не спросил у Грефта, можно ли им взять лодку. Он просто сообщил, что они это сделают. Харрикин молчал, но явно был готов поддержать Татса. Грефт перевел взгляд с одного юноши на другого.

— Не люблю одалживать снаряжение, — тихо и серьезно ответил он. — Нет.

— Это снаряжение хранителей, — возразил Татс.

— И лодка хранителей, — добавил Харрикин.

Грефт снова по очереди оглядел их.

— Снаряжение выдали мне. Я заботился о нем, хорошо закреплял. Поэтому оно все еще при мне.

Тимара обратила внимание на то, что Грефт произносит только необходимые слова — вероятно, говорить ему тоже было больно или тяжело.

— Везение, — настаивал Татс. — Чистое везение, Грефт. Ты не единственный хранитель, надежно закреплявший снаряжение. Но тебе повезло, что твою лодку прибило туда, где ее нашли. Вот и все. И с твоей стороны нечестно никому ее не давать.

— Она моя.

— Я еще помню, как ты стоял рядом с убитым Тимарой лосем и разглагольствовал о том, что необходимо делиться, — чуть понизив голос, напомнил Татс.

«Смоляной» был не слишком большим судном. От слов Татса по палубе разбежалась рябью тишина. Разговор на крыше надстройки оборвался. Головы повернулись к ним.

— Это было другое дело.

Грефт попытался прочистить горло. Перегнулся за борт и сплюнул, но слюна повисла на губе. Он утер рот драным рукавом и перевел взгляд с Татса на Харрикина.

— Нет. Или будем драться.

Хранители переглянулись.

— Никаких драк, Грефт, — ответил за обоих Татс. — Я знаю, что ты нездоров. И не хочу злить Лефтрина, затевая склоку у него на палубе. Я пришел не драться. Я пришел, чтобы сообщить тебе: завтра с зарей мы возьмем лодку и снасти и отправимся на серьезную охоту и рыбалку. Не в обиду будь сказано, но ты с этой работой уже не справляешься. Поэтому, ради нашего общего блага, теперь ею займемся мы с Харрикином. И нам понадобится лодка и снаряжение.

Грефт отвернулся от них и снова уставился на воду.

— Нет, — произнес он равнодушно, так, словно это решало вопрос.

Он что, попытался раздразнить Татса, повернувшись к нему спиной? Даже если и так, тот не клюнул на эту наживку.

— Просто сообщил тебе о том, что будет, — произнес Татс негромко.

Он глянул на Харрикина, и тот кивнул в ответ. Они разом развернулись и направились прочь от Грефта. Шепотки в темноте за их спинами переросли в приглушенные разговоры. Тимара так и осталась сидеть, глядя на темную воду. Грефт ее не заботил, но ей горько было думать о том, что дело дошло до таких крайностей.

Похоже, Грефт почувствовал ее внимание.

— Смешно? — спросил он охрипшим голосом.

— Нет, — столь же кратко ответила она. — Грустно. Мне жаль, что с тобой это случилось, Грефт. Важно это для тебя или нет, но я тебе сочувствую.

Когда он развернулся к ней, синева в его глазах полыхала яростью.

— Оставь свою жалость при себе. Бесполезная, тупая потаскуха.

Оскорбление ошеломило Тимару. Не столько горячностью его голоса, сколько неожиданностью обвинений. Бесполезная? Тупая? Потаскуха? Грефт развернулся и ушел прежде, чем она успела догадаться, что он и не вкладывал в эти слова смысл, только злость. Он действительно ждал, что она обрадуется его падению.

— Да ты вообще меня не знаешь, — заметила Тимара в пустоту и оглянулась на остальных хранителей. — И вряд ли хоть кто-то из вас еще знает.

Остальные хранители вернулись к своим делам. Алум пытался подстричь Бокстера, а Лектер с Кейзом давали ему ценные советы. Дэвви наблюдал за ними и хохотал. Татс сидел рядом с Харрикином, к плечу которого прижалась Сильве. Все трое о чем-то негромко беседовали.

— Как же я по тебе скучаю, Рапскаль, — прошептала Тимара в темноту. — Мне так не хватает друга.

«Прекрати валять дурака, — ответило ей нежданное эхо. — У тебя есть дракон. Тебе больше не нужны товарищи из людей. Иди спать».

— Доброй ночи, Синтара, — пробормотала она и последовала совету драконицы.

Реки больше не было. Пришло время это признать. Лефтрин не знал даже, как точнее назвать тот водоем, посреди которого они оказались, если его вообще можно было считать водоемом. Три дня «Смоляной» двигался мучительно медленно. Они следовали за драконами, но капитан сомневался, представляют ли те, куда идут. Движутся ли они по главному руслу? Есть ли тут главное русло? Течение здесь едва удавалось заметить. Капитан смотрел, как свет зари сверкает на гладкой поверхности воды, и только камыш порождает слабую рябь, когда его колышет утренний ветерок.

Мир снова ограничили стены. Куда ни глянь, «Смоляного» со всех сторон окружали бесконечные заросли водных растений. Даже с крыши надстройки не удавалось рассмотреть их края. Должно быть, некогда здесь располагалось множество рек или озеро. Теперь же он гадал, не стекает ли вся эта вода с окрестных холмов, поскольку даже в самых глубоких местах глубина едва достигала человеческого роста.

«Словно плоское блюдо», — подумал Лефтрин.

Капитан старался не задумываться, что случится, если в ближайшее время пойдут серьезные дожди. Если с ливнями вода начнет прибывать, драконам некуда будет отступить. Лефтрин выбросил из головы бессмысленные тревоги, в уверенности, что Меркор осознает их положение не хуже него. Он день за днем вел сородичей к Кельсингре или смерти. Но к чему именно, они узнают только в конце пути.

Лефтрин окинул взглядом горизонт, но не заметил ничего обнадеживающего. Никогда раньше он не ощущал себя такой крошечной искрой жизни, плывущей на щепке. Небо над головой было просторным и серым от высоких облаков. Капитан скучал по тенистым речным берегам, среди которых прошла вся его жизнь. Днем свет казался безжалостным, а в ясные ночи звездное одеяло над головой еще сильнее подчеркивало ничтожность человека.

Где-то вдалеке хищная птица, ястреб или орел, издала долгий, одинокий крик. Драконица Татса встрепенулась ото сна и подняла голову. Вопросительно протрубила, но, не дождавшись ответа, снова уткнулась себе в крыло. Драконы сбились вместе, словно утомленные перелетом водоплавающие птицы, прижав головы к груди или уложив на спины соседей. Такой сон не мог принести им расслабления. Они спали стоя, как матросы, вынужденные нести бессменную вахту. Лефтрин сочувствовал им, но ничем не мог помочь.

Насекомых становилось все больше, но, по крайней мере, над этой рекой по ночам в изобилии носились летучие мыши, а днем охотились мелкие проворные ласточки. Хотя жалящих, жужжащих комаров и мошек от этого не становилось меньше, все-таки было приятно видеть, как их пожирают.