Страница Силвы в «Хилкетопедии» отображала полный список ее рекламных контрактов с приблизительной оценкой годовой стоимости каждого. Как у многих спортсменов высшего эшелона, ее доход от рекламы значительно превышал ее годовой заработок в лиге. Я прокручивал список, складывая в уме цифры.

И вдруг остановился, когда увидел, что у Силвы было соглашение с компанией «Лабрам» о рекламе их добавок для капельниц. То есть тех самых добавок, которые использовал Чэпмен в день своей смерти.

– А вот это уже любопытно… – пробормотал я вслух, ни к кому не обращаясь.

Наши ребята как раз сейчас проверяли содержимое капельницы на предмет чего-нибудь необычного. И если окажется, что Силва делила свои припасы с Чэпменом, для нее это будет иметь весьма существенные последствия. Может, она еще и поэтому вдруг так хотела поговорить с нами?

Я закрыл сайт «Хилкетопедии» и начал, по своему обыкновению, выводить на виртуальный экран изображения всех персонажей, с которыми мы уже имели дело в ходе расследования. Дуэйн Чэпмен. Его жена Марла. Его помощник Альтон Ортиц. Алекс Кауфман. Чиновники Североамериканской хилкетной лиги Маккензи Стодден, Оливер Медина и Коретта Барбер. Комиссар СХЛ Уэнделл Гордон. Потом неохотно добавил к ним своих родителей. Я не пытался таким образом составить список подозреваемых или людей, вовлеченных в мутные дела, а хотел лишь выстроить связи между ними. Чтобы понять, не упустили ли мы с Ванн чего-нибудь важного.

А я нутром чувствовал, что мы действительно что-то упустили. Пока наше расследование можно было описать одним словом – «облом». Две подозрительные смерти, пожар в квартире, изъятый из доступа поток информации, кот с базой данных в ошейнике да еще толпа трилов-извращенцев. И вместе с тем никаких веских оснований считать, что Дуэйн Чэпмен умер насильственной смертью. Максимум, что мы имели, – это запись СХЛ, показывающая, что его мозговая активность резко выросла. Но мы пока не могли это связать ни с каким внешним воздействием.

Я смотрел на лица, выстраивая линии связей между всеми этими людьми. Что-то в этой схеме упорно настораживало.

«Ну конечно», – вдруг дошло до меня. Я уже собрался добавить еще один портрет, но помешал сигнал входящего вызова.

– Крис, это Амели Паркер. Мы познакомились сегодня в доме ваших родителей.

– Я помню.

– Хорошо, – сказала она. – Я хотела узнать – вы в данный момент очень заняты?

– Просто смотрю кое-какие фотографии, – ответил я и добавил ее фото к своей схеме. – А что такое?

– Я бы хотела встретиться и поговорить.

– Прямо сейчас?

– Да, если можно.

– Это касается нашего расследования?

– Нет. Ничего общего.

– Тогда о чем будет разговор?

– О будущем. Моем и, возможно, вашем.

Ослепительно-белое солнце, осенний ветер, скользнувший по лицу, и вот я уже на заднем сиденье фаэтона «крайслер-ньюпорт» 1940 года, который катил по частной дороге, ведущей к внушительному особняку, из тех, что обычно принадлежат потомкам графов или «баронов-разбойников»[43].

Вдоль дороги росли деревья, в основном клены, одетые в красно-оранжевую осеннюю листву. Каждый лист был не похож на другой и тихим шорохом откликался на пролетающий мимо ветерок, разнося легкий прелый запах. Я отвернулся от окна и увидел шофера, сидящего за рулем фаэтона, вернее, его спину. Каждая ниточка в ткани его костюма была воспроизведена с мельчайшими подробностями, так же как его кожа и короткие волоски на затылке. тисненая красная кожа заднего сиденья выглядела настолько натурально, что мне казалось, я вот-вот почувствую запах коровьей шкуры, если наклонюсь ближе.

«Ладно, Паркер, – подумал я. – Ты явно потратила кучу денег на свое личное пространство».

И фаэтон, и шофер в униформе, и эта дорога с кленами, и древесный запах ветра, да и сам ветер не были настоящими. Как и тот внушительный дом, к которому я направлялся. Все это было смоделировано Амели в ее персональном пространстве, так же как моя пещера Вайтомо.

С той лишь разницей, какой объем вычислительных мощностей был на это потрачен. Паркер смоделировала не просто комнату, или дом, или пещеру, а целые гектары земли и всего на ней с воссозданием мельчайших подробностей. Не просто деревья, а каждый листик на них. Не просто листик, но и запах, который он издает. Не просто запах, но и ветерок, который доносил его до меня или до кого-то еще, когда мы проезжали мимо в смоделированной машине сороковых годов прошлого века, издававшей все положенные звуки и даже хруст гравия под колесами.

Такой уровень детализации личного пространства требует больших денег. Можно создать комнату с множеством реалистичных деталей. Можно даже создать довольно большую территорию, если знаешь, как удешевить процесс, оставляя четким лишь то, что попадает в поле обзора, а все остальное представить лишь характерными очертаниями, до тех пор пока вы туда не посмотрите. Моя пещера тоже большая, но темная и изолированная. Единственная реалистичная деталь в ней – платформа над рекой. Все остальное – сама пещера, река, светлячки в вышине – сгенерированы с необходимым минимумом подробностей.

Но если хочешь больше, чем «необходимый минимум», если тебе нужны буквально миллиарды листиков, травинок и кусочков гравия, тогда будь готов заплатить. И мало того, что ты выложишь кругленькую сумму за само моделирование. Ты должен будешь платить за содержание и обслуживание такого пространства. Когда я выхожу из своей пещеры, она переходит в режим ожидания. А вот Амели Паркер, как я все больше убеждался, глядя на ее владения, оставляет их функционировать и без своего присутствия.

За хранение данных надо платить.

И каждый хаден об этом прекрасно знает. В сообществе, где все возможно и где любая ваша фантазия может стать реальностью, именно хранение базы данных с высоким уровнем детализации является одним из немногих доступных способов продемонстрировать свое благосостояние.

Однако, как это ни парадоксально, очень мало кто из по-настоящему богатых хаденов так поступал, или, если быть более точным, мало кто пускал на подобные территории людей, не входящих в тесный круг ближайших друзей. Большинство состоятельных хаденов заказывали вполне благоустроенные, но скромные в плане обработки данных личные пространства для встреч с деловыми партнерами и новых знакомств. Но как только они понимали, что тебя можно допустить в святая святых, ты попадал на настоящую планету, которую они моделировали, начиная с создавших ее тектонических сил.

То, что Амели Паркер пригласила меня в свое обильно детализированное личное пространство, могло означать одно из двух. Либо она после единственной встречи уже считала меня близким другом, либо она была из нуворишей, которые и понятия не имели, как поступают хадены с деньгами.