Мысли и чувства Джона пришли в смятение. Неужели он ошибся в этом человеке? Возможно, его ввели в заблуждение рассказы Фергюса о сатанистах, и он поспешил с выводами, увидев оккультные рисунки на чердаке. Может, Сароцини и практиковал какую-то форму оккультизма – Сьюзен же говорила о какой-то особой вере, суть которой она не поняла, – но ведь оккультизм – это не обязательно плохо, верно? Ведь есть же хорошие оккультисты – белые маги, или как они там называются.

Как Сароцини скопил свое богатство? С помощью магии? Заклинаний?

Мысль была абсурдной. Но то, что они сидят в этом самолете, – это ведь тоже абсурд. То, что его хрупкая жена убила свою сестру и искалечила гинеколога, – это ведь тоже абсурд. Так же как и то, что они везут домой ребенка, которому придется лгать, что он его отец, пока…

Действительно, как долго?

Пока мистер Сароцини не придет и не заберет ее?

– Я полагаю, – сказал Джон, – что вы передадите мне акции моей компании и документы на дом?

Вопрос, казалось, удивил мистера Сароцини.

– Наше соглашение, мистер Картер, подразумевало, что вы передадите мне ребенка сразу же после его рождения, а я, в свою очередь, возвращу вам акции и документы. Этого не произошло. Вы и Сьюзен еще не заслужили моего доверия. Откуда я знаю, что, вернувшись в Англию, вы не решите отказаться от Верити и ее не удочерят какие-либо третьи лица?

Джон взорвался:

– Это просто смешно!

– Да, – тихо сказал банкир. – Я бы хотел на это надеяться. Но психическое состояние Сьюзен, как вы сами только что сказали, далеко от стабильного. Кто знает, что может прийти ей на ум?

– Она хочет оставить Верити. Она любит ее больше всего на свете – и гораздо больше, чем меня.

Мистер Сароцини улыбнулся:

– В таком случае все хорошо и вам не нужно беспокоиться об акциях и документах.

– Так когда я получу их назад?

– Когда я буду в вас полностью уверен. – Он снова улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Затем указал на лэптоп Джона. – Я оторвал вас от работы. Пожалуйста, продолжайте, я не буду вам мешать.

Джона трясло от ярости. Мысли о том, что он ошибся в этом человеке, больше его не посещали. Ему стоило большого труда сдержаться, не наброситься на банкира и не вцепиться ему в глотку. Это бы ему ничего не дало.

Он посмотрел на экран, на неподвижное лицо Харви Эдисона, и, нажав несколько клавиш, очистил экран, а по-настоящему – нужно было прочистить мозги. Ярость понемногу сменилась отчаянием. Он устал быть марионеткой мистера Сароцини, устал оттого, что вся его жизнь контролировалась этим человеком. Когда они ввязались в эту историю, он видел свет в конце туннеля. Еще месяц назад он думал, что с рождением ребенка их злоключения закончатся.

А теперь оказалось, что все только начинается.

Скоро они должны были приземлиться. Сьюзен дремала, Верити, наевшись, посапывала у нее на руках. Сьюзен снился сон. В нем она стояла в незнакомой комнате, очень большой комнате, и в ней находились она, мистер Сароцини и в самом углу, почти скрытой тенью, – глубокий старик в кресле-каталке.

Мистер Сароцини сказал:

– Сьюзен, пришло время тебе понять, кто я такой.

– Кто вы такой? – спросила она.

– Я – орудие, просто орудие. Орудие высшей силы, Сьюзен, и ее смиренный слуга, вот и все. Я вестник, звено цепи, призванный нести и передать эстафетную палочку. Этой эстафетной палочкой является генетический код, содержащий в себе знание, восходящее к древнейшим историческим временам, – знание всех истин. И сейчас время этого знания пришло. – Затем с оттенком горечи он произнес: – К сожалению, сам я физически не способен передать это знание дальше. Сила указала мне искать двоих других, носящих в себе этот ген. На Земле очень мало людей с этим геном, поэтому поиск был нелегким. Первый успех пришел ко мне двадцать пять лет назад, когда могила старика в Баварии привела меня к маленькому мальчику, живущему в Африке.

Сьюзен спросила:

– Этот мальчик, этот носитель гена – он отец Верити? Тот человек из «Бритиш телеком»? – Она чувствовала себя потерянной, словно Алиса в Стране чудес. – Человек, который присутствовал в палате, когда меня… когда меня оплодотворяли? Так кто отец Верити – вы или тот человек, тот мальчик, которого вы нашли?

– Это не имеет значения.

– Это имеет значение. Это имеет огромное значение. Я хочу знать правду. Скажите мне правду.

– Сьюзен, вы – мать Верити. Вот что самое главное.

– А отец? Кто отец? Человек из «Бритиш телеком»? Человек, который был в палате клиники?

– Некоторые вещи лучше не знать.

– Я хочу знать правду.

– Правд – истин – много.

– Пожалуйста, мистер Сароцини, перестаньте играть со мной!

– Двадцать восьмая истина гласит, что иногда лучше верить, чем знать. А Тридцать четвертая истина гласит, что реальность – это то, во что ты веришь, а не то, во что ты хочешь верить. – Он улыбнулся. – Так похоже и в то же время настолько не одно и то же. Всем нам суждено находить те истины, которые больше всего нас устраивают, и жить в согласии с ними. И вам это суждено в гораздо большей степени, чем всем остальным. Потому что однажды, Сьюзен, ваше дитя изменит этот мир.

– Почему я? Почему мой ребенок?

– Потому что вы тоже носите в себе этот ген. Вы должны не бояться этого, но гордиться этим.

– Что это за ген? И как получилось, что он у меня есть?

– Мы двадцать пять лет искали женщину, обладающую этим геном, Сьюзен. В прошлом году нам наконец повезло. В Лос-Анджелесе мы обнаружили могилу леди по имени Анна Роузвелл.

– Анна Роузвелл? Моя бабушка? – удивленно переспросила Сьюзен.

– Мы подвергли ее останки генетической экспертизе.

– Моя бабушка?

– В мире очень мало людей с этим геном, Сьюзен, и необоримые силы разбрасывают их по всей земле. «Аро-Е-АА». Вот ген моего народа.

– Вашей секты?

Мистер Сароцини не обратил внимания на это замечание.

– Обладатели этого гена никогда не живут меньше ста лет, а чаще даже больше. Это самый сильный, самый устойчивый ген из всех. Мы обнаружили, что представители вашей семьи обладают им, когда вели поиск по спискам долгожителей. Ваша бабушка, Анна Роузвелл, прожила сто один год. Носить этот ген – значит быть избранным. Когда двое носителей этого гена находят друг друга и зачинают ребенка, они производят на свет человеческое существо такой мощи, какой не видели на земле тысячи лет.

– Почему?

Лицо мистера Сароцини было близко к ней, очень близко, и он улыбался, и в его улыбке была одержимость.

– Потому, Сьюзен, что этому мешали последователи Великого обманщика. Целых два тысячелетия мир находился под властью зла. Моих людей называли гностиками, ведьмами, еретиками. Их преследовали, судили, пытали, резали.