— Я никогда не перееду из Эльфлиа в твой замок, — спокойно проговорила Мэйрин. — Ты построил Олдфорд для короля. Хотя мне пришлось не по душе, что крепость будет притягивать к себе и к Эльфлиа жадные взоры окрестных разбойников, все же, как верная подданная короля, я согласилась на это строительство. Но я никогда не обещала тебе, что поселюсь там.

— Я — барон Олдфорд, — процедил Жосслен сквозь стиснутые зубы, а Вильгельм — мой наследник. Когда-нибудь Олдфорд будет принадлежать ему, и он будет жить там, пока не вырастет.

— Ты никогда не получишь моего сына, — прошипела Мэйрин в ответ. — И поскольку я не намерена жить в Олдфорде, то и Вильгельм не будет там жить.

— Он не только твой сын, но и мой, Мэйрин.

— Вы в этом уверены, милорд? — насмешливо спросила Мэйрин. — В тот день, когда он родился, вы не были настолько убеждены в этом, как сейчас. Вы готовы были отказаться от него, невзирая на все мои клятвы. Чтобы убедиться в законности Вильгельма, вам потребовалось увидеть искалеченное тело бедного Эрика! В тот момент, когда вы усомнились во мне, вы потеряли все права на Вильгельма, милорд!

— Так дальше продолжаться не может, Мэйрин! — не выдержал Жосслен — Как именно, милорд? Я по-прежнему остаюсь верной и преданной женой. Я буду вести хозяйство и рожать вам детей, но Вильгельма вы не получите. — И прежде чем Жосслен успел что-либо сказать в ответ, она указала рукой куда-то в долину н воскликнула:

— Смотри! Моя мать, и Мод с ней! Боже мой! Наша дочь уже ходит! Я оставила ее здесь грудным младенцем, а теперь она уже ходит! О проклятый Эрик Длинный Меч! Скольких же еще радостей я лишилась по его вине?!

Увидев свою дочь живой и здоровой, Ида разрыдалась от счастья, а при виде маленького Вильгельма пришла в полный восторг.

— Посмотри-ка, Мод, — сказала она внучке, поднося младенца. — Это — твой маленький братик. Его зовут Вильгельм. Мод ревниво уставилась на спеленутый сверток.

— У-у-у! — пропищала она. — Нет! Нет! Мэйрин рассмеялась и, спешившись, радостно обняла дочку, подхватив ее на руки.

— Не надо ревновать меня к Вильгельму, крошка моя, — проговорила она, целуя Мод в макушку. — Мама по-прежнему тебя любит.

Мод подняла головку и заглянула Мэйрин в лицо.

— Мама? — повторила она. Глаза Мэйрин наполнились слезами.

— Да, Мод, — сказала она дочери. — Я — твоя мама и больше никогда не расстанусь с тобой. Мод широко улыбнулась и сказала:

— Вниз!

— Она хочет, чтобы ты опустила ее на землю, — объяснил Жосслен. — Она научилась ходить в тринадцать месяцев и с тех пор никак не может находиться вдоволь.

— Я сама в состоянии понять, чего хочет моя дочь, — ледяным тоном перебила его Мэйрин, опуская Мод на землю и беря Вильгельма из рук Иды. Затем она повернулась и направилась к дому.

Ида удивленно взглянула на Жосслена — Что с ней происходит?

— Ваша дочь — невыносимая, злопамятная упрямица! — заявил Жосслен и побрел следом за женой.

— Я все объясню, — устало сказал Иде Дагда. — Но сперва дайте мне кружку сидра. У меня горло пересохло от дорожной пыли.

Ида и Дагда вошли в дом. Посадив Дагду у камина в зале, Ида вручила ему большую деревянную кружку свежего пенного сидра.

— Ну, — нетерпеливо проговорила она, усаживаясь напротив него. — Что случилось?

Дагда отхлебнул большой глоток сладкого яблочного питья и принялся объяснять, что послужило причиной ссоры между Мэйрин и Жоссленом. Пересказав в общих чертах эту историю, он заметил:

— Вы же знаете, как она обижается, когда думает, что ее предали. Она все начинает видеть в черном свете. Помните, как убили Василия? Она тогда решила, что принц ее вовсе не любил. Прошло несколько лет, прежде чем она смогла взглянуть на вещи разумно и осознать, в чем заключалась настоящая трагедия ее первого брака.

— Но ведь она тогда была еще ребенком! А теперь она — взрослая женщина и должна вести себя как взрослая!

— Вы — ее мать, — отозвался Дагда. — Вот вы ей это и скажите. Я сделал все, что мог. Но меня она не слушает.

Ида, не откладывая дело в долгий ящик, немедленно отправилась к дочери. Мэйрин сидела в гостиной и кормила Вильгельма.

— Что означает все то, что рассказал мне Дагда? — спросила Ида.

— А что он тебе рассказал? — невинным тоном поинтересовалась Мэйрин.

— Не смей притворяться! — строго одернула ее Ида. — Между тобой и Жоссленом пролегла трещина, и ты не хочешь сделать шаг навстречу. Почему?

— Если между нами и пролегла трещина, то случилось это не по моей вине. Это он виноват! — Расскажи мне все, — смягчившись, попросила Ида. — Возможно, я сумею чем-нибудь помочь.

— Я уверена, что Дагда все тебе уже рассказал, мама. Когда Вильгельм только родился, Жосслен не захотел признать его своим сыном, и этого я ему никогда не прощу. Теперь Вильгельм — только мой сын и ничей больше!

— Я не отказывался признавать его! — воскликнул Жосслен, входя в гостиную. — Ты все это выдумала!

— Я объявила его твоим законным сыном и спросила тебя, согласен ли ты это признать. Когда родилась Мод, ты чуть из шкуры не выпрыгнул от радости, но насчет Вильгельма ты не сказал ни слова, пока король Малькольм не сообщил об увечье Эрика. Только тогда ты поверил, что Вильгельм — твой сын!

Тем временем предмет их спора услышал громкие, раздраженные голоса. Сердце его матери, к которому малыш прижимался щекой, тревожно забилось. Хуже того, грудь ее выскользнула из его ротика. Лишившись источника пищи, Вильгельм де Комбур громко заревел от страха и обиды.

— Смотри, что ты наделал! — гневно крикнула Мэйрин. — Ты обижаешь моего сына! Уходи немедленно! Я тебя ненавижу! — Она крепче прижала ребенка к груди, вернув сосок ему в рот, отчего малыш немедленно утихомирился. Серебристые младенческие слезки на его пухленькой розовой щеке тронули Мэйрин до глубины души; она бросила мрачный взгляд на Жосслена.

Ида увела зятя из гостиной, и они спустились по лестнице в зал.

— Оставь ее в покое на время, сынок. Боюсь, сейчас она не склонна внимать голосу разума. Если мы не будем подогревать ее гнев, думаю, со временем она сама поостынет.

— За все время, что мы с ней женаты, я ни разу не видел ее в таком состоянии, — проговорил Жосслен. Ида усмехнулась.

— Женщины, — заметила она, — изменчивы, как погода. Тебе необычно повезло, Жосслен, что погода долгое время была сухой и солнечной, но все мы хорошо знаем, что на смену солнечным дням приходит буря. Правда, на сей раз буря оказалась слишком суровой, но и она со временем кончится, и снова засияет солнце. А пока что нам остается отсиживаться в укрытии и надеяться на лучшее.

— Скажите, матушка, вы когда-нибудь сердились на своего мужа так же, как Мэйрин сейчас сердится на меня? Ида снова усмехнулась.