это неортодоксальная версия любви. Я люблю тебя достаточно, чтобы позволить тебе войти в мои стены. Я люблю тебя настолько, чтобы позволить тебе говорить с моими демонами. Я люблю тебя настолько, чтобы позволить тебе иметь власть надо мной, когда я никогда не позволял никому разрушить меня изнутри.

Мое сердце бьется так сильно, что кажется, оно пытается вылететь из моей груди и каким-то образом соединиться с его.

Это не может быть заученным поведением, не тогда, когда его глаза — расплавленная лава, и он смотрит на меня с интенсивностью, от которой у меня перехватывает дыхание.

— Киллиан...

— Даже не думай снова сомневаться в моих словах.

— Я не... Я просто тронута.

— Конечно, тронута. Держу пари, тебе понравилась лакомая часть о том, что ты имеешь власть надо мной.

— Это справедливо, учитывая всю ту власть, которую ты имеешь надо мной. — Я поднимаю руку и погладила его по щеке, улыбаясь, а потом поморщилась, когда у меня запульсировала губа.

Похоже, ему это не нравится, судя по тому, как вскидываются его брови. Затем он берет мою руку и целует мою ладонь, вызывая дрожь в глубине моей души.

— Я обещаю, что больше никому не позволю причинить тебе боль.

Я верю ему.

С кровью на его пальцах и руке это звучит более зловеще, но это все часть Киллиана. И когда я влюбилась в него, я должна была принять это.

Хорошего, уродливого и чертовски плохого.

— Ты уверен, что я тебе не наскучу, в конце концов? — спрашиваю я.

— О, детка. Даже после смерти.

Я улыбаюсь, потому что знаю, что он имеет в виду каждое слово.

— Хорошо, потому что угадай что?

— Что?

Я наклоняюсь и шепчу:

— Я твоя.

Его ноздри раздуваются, а челюсть сжимается.

— Повтори это.

— Я твоя, Киллиан. Думаю, я была твоей с тех пор, как мы впервые встретились.

Обхватив его за талию, я медленно прислоняюсь к его груди, чтобы не было больно.

Не знаю, куда мы пойдем дальше, но я готова к миру, который Киллиан положит к моим ногам.

Я также готова вырасти в смелую девушку, которой я становлюсь, когда я с ним.

Глава 40

Леви

ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Я сижу рядом с дядей на кожаном диване в своем кабинете, а мои мальчики стоят позади нас со стойкой солдат-новичков.

Или Брэн. Лэн излучает разрушительную энергию, из-за которой люди гибнут.

Все четверо смотрят на человека, который сидит в кресле напротив нас. Несмотря на гипсовую повязку на правой руке, он выглядит непринужденно и презентабельно в темных брюках и рубашке на пуговицах.

Его волосы уложены, выражение лица напоминает выражение мудрого монаха, и у него есть все признаки, чтобы сойти за респектабельного человека.

Но я знаю лучше.

Я никогда не думал, что настанет день, когда я буду разговаривать с парнем, который спит с моей дочерью.

Я думал об этом с тех пор, как мы с Астрид узнали, что ждем девочку, и этот образ всегда, без сомнения, затуманивал мое зрение.

Не слишком ли поздно просить какую-нибудь ведьму вернуть нас в прошлое, чтобы моя дочь осталась вечно маленькой? Потому что мне очень трудно с этим смириться.

Состояние дяди еще хуже, но выражение его лица более расчетливое. Видимо, он имел в виду это, когда предлагал избить этого ублюдка в клочья и отправить его обратно в Штаты с билетом в один конец.

Я не против такого варианта, поскольку это означало бы, что я избавлюсь от парня, которого Глиндон так нагло представила нам:

— Мама, папа, познакомьтесь с моим парнем, Киллианом.

Да, у нее и раньше были парни, но она не считала нужным приводить их домой. Кроме того, я знал, что они держат дистанцию, потому что Лэн позаботился об этом. Очевидно, с этим Киллианом он не может.

— Леви, — обращается ко мне дядя, не разрывая зрительного контакта с Киллианом. — Тебе не кажется, что этот парень достаточно бесстыден, чтобы показаться в твоем доме после того, как он разбил сердце Глиндон?

— Действительно, дядя. Он мог бы держаться подальше и избегать нас, но он, видимо, решил, что нанести нам визит — это правильно.

— Кто скажет ему, что его родители могут не узнать его, когда мы с ним покончим?

— Давайте не будем его слишком сильно бить, дядя. В конце концов, ты знаком с его отцом. — Я опускаю глаза на Киллиана, который следил за всем разговором с тем же пустым выражением лица. — Вот что я тебе скажу, парень. Если ты порвешь с Глиндон, и она поймет, что это все твоих рук дело, мы избавим тебя от пыток.

— При всем уважении, сэр, эти угрозы на меня не действуют, — говорит маленький засранец с небольшой улыбкой. — Вам стоит спросить у Лэндона. Он пробовал и похуже и потерпел неудачу.

— Я не потерпел неудачу, если не перестал пытаться, — говорит Лэндон. — И тебе стоит послушать папу, потому что он предлагает тебе легкий выход.

— Совершенно точно, — говорю я. — Дядя, при других обстоятельствах, как мы поступим с человеком, который думает, что может быть с моей дочерью после того, как разбил ей сердце?

— Поправка. — Киллиан приподнимает бровь. — Я не разбивал ей сердце. Она подумала, что я сделал это после того, как увидела клип из вырезанного видео, в котором я сказал ее фальшивому другу, что он может упасть замертво. Чего она не видела, так это остальной части видео, где он спрашивает меня, что бы я сказал ему, если бы он хотел умереть. И после этого, когда он рассмеялся и сказал, что, возможно, он возьмет кого-нибудь с собой. Кстати, этим кем-то была Глиндон. Он хотел сброситься вместе с ней с обрыва, но в последний момент она спаслась. Из-за его поступка она несколько месяцев чувствовала себя ужасно, думая, что подвела его, когда он больше всего в ней нуждался, и поэтому он покончил жизнь самоубийством. Как я уверен, Лэндон и Брэндон сказали вам, он не умер, но сейчас он желает смерти.

Я поднимаю бровь на его уверенную, напористую манеру говорить. Это поразительное, абсолютно ужасающее напоминание о том, каким был мой кузен, когда ему было примерно столько же лет, сколько этому ублюдку.

Дядя, должно быть, тоже уловил связь,