– Мы проверили заявление генерала Голышева, – продолжил начальник оперативного отдела. – Почти все подтверждается. Но… – Он замялся. – На объекты наших сыскарей не пустили. По личному распоряжению замминистра Козлова, как выяснилось.

Никушин коротко кивнул. Министр обороны Гусев уже звонил ему и сделал внушение, предлагая закрыть дело Голышева, командира сто двенадцатой военной базы. Теперь надо было решать – идти ли на конфронтацию с начальством или подумать о собственной карьере.

Генерал-майор Голышев принял вторую мотострелковую дивизию на территории Аджарии, потом дивизию преобразовали в сто двенадцатую базу российских войск в Грузии – два года назад. Рядовых не хватало, караульную службу несли офицеры, дивизия превратилась в явно небоеспособную единицу, хотя вооружением была обеспечена под завязку. Как Голышеву это удалось – неизвестно, однако меньше чем за два года он буквально преобразил свою часть, превратив ее в лучшую из российских баз. Несомненно было одно: генерал принадлежал к редкому ныне типу служивых, презирающих политику, но истово, попадая из-за этого впросак, поклоняющихся своему воинскому долгу.

Увы, Голышев не углядел, как в недрах его подразделения свила гнездо ядовитая змея коррупции и началась тихая распродажа дивизионного имущества… Затем последовали инциденты с нападениями на склады со стороны своего же спецназа, спровоцированного службой безопасности Грузии, появились человеческие жертвы, и генерала срочно уложили в госпиталь, откуда ему чудом удалось бежать…

Никушин вздохнул. Дело Голышева было самым обычным, таких дел в ВКР насчитывалось уже десятка три, и все они заканчивались одинаково – приказом министра обороны «прекратить следствие для поддержания в армии надлежащего порядка».

– С Голышевым повременим, нужен нестандартный ход, чтобы обойти известные препятствия. Что еще?

Холин раскрыл свою коричневую папку и зачитал сводку по остальным делам «Смерша». Еще час ушел на обсуждение плана мероприятий, и наконец Никушин отпустил подчиненных, оставив только заместителя и подполковника Санеева, начальника седьмого подразделения, ответственного за соблюдение секретности расследований.

Минут пять они курили, пили чай, пока не явился Громов, который принес с собой не папку с документами и не видеокассету, а компакт-диск. Никушин вставил диск в приемный блок компьютера, и с полчаса контрразведчики изучали материал, представленный главным экспертом.

Речь шла об утечке новейших образцов оружия, разрабатываемых в военных лабораториях: гипноиндуктора многоцелевого переносного «Удав», именуемого самими разработчиками «глушаком», генератора боли, известного под названием «болевик», а также цифровых шифраторов, защищающих телефоны от прослушивания, микротелекамер в шурупах и шляпках гвоздей, замков, открываемых с помощью лазерного считывания рисунка сетчатки глаза или запахового индикатора, и прочей спецаппаратуры. Но главным, несомненно, были суггестор «Удав» и генератор нервных наводок. Это было уже второе поколение подобного рода оружия, не имеющего аналогов в мире. Первые действующие образцы «глушаков» и «болевиков» были испытаны в ФСК еще при генерале Ельшине.

– Вряд ли мы получим доступ к этим делам, – с сомнением сказал Холин. – Если сам министр не заинтересован в расследовании, никто не даст нам хода в святая святых.

– Министр подпишет разрешение… в самое ближайшее время, – сказал Громов хрипловатым баритоном. – У него на хвосте висит «Чистилище», а эта организация работает не хуже старого «Стопкрима».

– Откуда вы знаете? – Холин задал вопрос вопреки желанию. Ответа он не дождался и продолжил с изрядной долей скептицизма:

– Но даже если это правда, руки у трех «К», по-моему, слишком коротки для таких масштабов.

Глаза главного военного эксперта зло сверкнули.

– Увидим. И все же недопустимо, чтобы наши технологии распродавались столь нагло и открыто. Виновных необходимо не то что судить, а публично казнить! Чтобы другим неповадно было. Но боюсь, все будет спущено на тормозах, если дело об утечке отдадут в Главную военную прокуратуру. Мне известно, что практически все военные верхи коррумпированны. Любое дело, которое кто бы то ни было начинает с самыми чистыми и честными намерениями, оборачивается при нашей бюрократии обманом, воровством и кровью. Военная контрразведка тоже не без греха… но, насколько мне известно, вы, господин генерал, не успели запятнать себя за те полгода, что сидите в этом кресле.

– Спасибо за оценку, – криво усмехнулся Никушин.

– Надеюсь, вы и дальше не уроните честь мундира. Мне, например, появление в вашей конторе грозит многими бедами, однако я пришел. Итак, ваше мнение?

– Мы начнем расследование, – сказал Никушин после длительного раздумья, прослыть нерешительным он не боялся. – По степени «четыре нуля». В конце концов, министр не имеет права говорить: «Государство – это я!» А я лично работаю не на него, а на закон.

Громов кивнул, встал.

– Оставьте материалы себе. Если понадобится, я свяжусь с вами, не надо искать меня ни по каким каналам. И по делу я могу проходить лишь как свидетель, да и то на завершающей стадии.

– Само собой разумеется.

Главный эксперт ушел – по-спортивному подтянутый, деловитый, знающий себе цену. В кабинете некоторое время стояла тишина. Нарушил молчание секретчик:

– Не провокация ли это?

Никушин покачал головой.

– Нет, все правда. У меня есть кое-какие данные по утечке, все совпадает. Но он, конечно, знает больше. И в связи с этим возникает одна проблема, для ведения следствия нужны профессионалы высочайшего класса, охотники, перехватчики. Есть у нас такие?

Холин покосился на Санеева.

– Охотники найдутся, а ганфайтеров нет. Был один волкодав, ушел по состоянию здоровья, подстрелили его. А молодежь из роты захвата пока не дотягивает до супервысоких кондиций. Вы же знаете, на подготовку одного профессионала требуется лет пять-семь, не меньше.

– Слышал я об одном ганфайтере, – вмешался в разговор Санеев. – Класса «супер» или даже «абсолют»… Он работал на бывших начальников «Смерша» Ивакина и Дикого. Но год назад он исчез.

– Откуда такие сведения?

– Секретчик я или нет? В компьютере раскопал… случайно. Но, судя по регалиям, профессионал он великий. Надо его найти.

– Найти надо, – согласился Никушин.

– Попытайтесь оба по своим каналам. Я тоже кое-что слышал о нем. Таких спецов наберется всего полсотни на всю планету, так что овчинка стоит выделки. Если удастся его найти и уговорить вернуться…

Никушин не знал, что