могу порешать, что лучшее во всех королевствах – это невероятный секс или мольбы какого-нибудь мерзкого куска дерьма. Трудно решить, знашь, – признается Ринк.

Крики внезапно обрываются, на их место приходят тихие рыдания.

– А как насчет тебя, Маковка?

Я размышляю над ее вопросом, и мои мысли внезапно переносят меня в ту ночь, когда мы с Риаллом встретились на кухне. То, как он целовал меня, как этот поцелуй подействовал на меня и мое тело, вот это все. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь перестать думать об этом. Но стоит мне подумать о том, что за поцелуем последовало бы какое-то продолжение, мой пульс тут же учащается. Там было бы нечто большее, чем его язык у меня во рту и клыки, покусывающие губы. Каково бы это было – он двигается во мне, при этом целуя меня и посасывая губы?

Внезапно у меня перед глазами встает Курио с его фантастическим членом. Я замираю, и все мысли тут же обращаются к нему.

Как бы Курио поцеловал меня? Каков он на вкус? Стал бы он смотреть на нас с Риаллом или присоединился, если бы я позволила ему?

Я поспешно отбрасываю эти мысли и откашливаюсь. Знаю, во мне говорит жажда крови, возбуждение от убийства, требующее большего, чтобы продлить этот кайф. Я не сомневаюсь, что именно убийства виноваты в том, что я страстно хочу того, чего не должна. Поэтому я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на растущее желание и сосредоточиться на вопросе.

– Не знаю – мне не с чем сравнивать, – прямо говорю я, и тут же хочу забрать свои слова обратно.

Это слишком честно и глубоко, чтобы обсуждать подобное с кем-то, кого я даже не знаю. Даже если Ринк мне нравится и мы только что вместе перебили всю команду этого корабля.

Ринк оглядывается, а затем качает головой, но улыбка на ее лице и в глазах сияет еще ярче.

– Встретимся через пару месяцев и поглядим, вдруг все переменится, – игриво замечает она, и я не могу сдержать стон, в отчаянии прижимаясь затылком к поручню.

– Да лан те, Маковка, ты не должна притворяться со мной. Ты хороша, даже великолепна, но «скорпионы» сделают тебя практически непобедимой. Они учились у лучших, а потом превзошли их. Мы обе понимаем, они – не самый поганый вариант, да? Я знаю этих парней с тех пор, как Икс нашла и выучила их. Они никого к себе не подпускали – но тут ты появилась.

– И что? Я должна выразить им свою благодарность, позволив им завладеть мной? – Несмотря на все мои старания, гнева в моем голосе нет – лишь раздражение. – Я должна отбросить все свои нужды и желания, потому что могущественные и добродетельные «скорпионы» спустились со своих пьедесталов и выбрали меня?

– Партнерство не значит собственность, Маковка. Так дружба не работает. Доверию нужно время – его надо взрастить, позволить пустить корни и ухаживать за ним. – Ее совет звучит доброжелательно, но мне ясно, что она не потерпит возражений. – Черт, Икон покорила меня, как только я увидела, как она рвется в бой, словно яростная мамашка фанзу, защищающая своих детенышей. Она была бесстрашной, разила мечом каждого, до кого могла дотянуться, выкрикивала угрозы – и они быстро становились реальными. Она была самой красивой из всех, кого я встречала, – она и сейчас прекрасна, но уже тогда я знала, что она – часть меня.

Я удивленно поворачиваюсь к ней и смотрю в упор.

– Вы с Икон?.. Я думала, что Икон была вместе с…

– Ярен?

– Да.

Ринк улыбается и отбрасывает назад несколько кровавых прядей, прилипших к лицу.

– Все, что мне нужно, – это Икон, мой топор и смерть. Но Икс еще только начинала свой путь, когда я встретила ее. У нас было всего несколько сотен дней до того, как она встретила Ярен, – и легко было догадаться, что Икон именно ее и не хватало. Ярен помогала Икон так, как я б никогда не смогла. И я любила Ярен за это. Икон была нашем всем – и все было так, как должно, пока…

Сквозь крики чаек и плеск волн до нас доносится полный муки вопль. Я отворачиваюсь от Ринк – боль в ее взгляде внезапно становится невыносимой.

– После смерти Ярен я ненадолго потеряла Икон из виду. Ей нужно было найти свою цель, но я знала, что со временем она вернется.

– Ты ждала ее? – Такая преданность восторгает меня и ошеломляет.

– Я люблю ее, Маковка. Это значит, что я уничтожу все королевства, если она того захочет. Уничтожу любого, кто посмеет встать против нее. А еще это значит, что я буду ждать. Ждать, пока моя сильная, невероятная Икон горюет и скорбит. А потом она вернется ко мне. И я сохраню каждый кусочек ее разбитого сердца, пока она не будет готова и не соберет его обратно. И знаешь, что самое прекрасное, удивительное во всем этом? – спрашивает Ринк, а мои глаза начинает щипать. – Она поступила бы так же.

– Без сомнения, – соглашается Икон, выходя на палубу.

Ринк вскакивает и в четыре шага преодолевает расстояние до Икон. Они пристально смотрят друг на друга, а затем Икон падает в объятия Ринк. Та обнимает ее так крепко и надежно, что у меня защемило в груди.

Я чувствую себя третьей лишней в этот их личный момент уязвимости, но мне некуда уйти, не привлекая к себе внимания. Так что я смотрю в пол, чтобы они могли побыть наедине – а я уверена, им это нужно.

Удивительно, но ни Икон, ни Ринк не начинают плакать, чтобы смыть с себя годы боли и потерь. Они просто молча держат друг друга в объятиях, как будто больше нет слов, которые можно сказать, или слез, что нужно выплакать.

– Я успела сделать лишь половину того, что сотворил этот урод с Ярен, прежде чем он сдох, – шепчет Икон, и Ринк успокаивающе проводит рукой по ее голове и спине.

– Мужики всегда думают, что они такие крутые. Такая херь. Они только и могут, что по верхам скакать, и ни черта не разбирают, а как дойдет до дела – так они сыплются быстрее, чем песчаный домик во время прилива, – усмехается Ринк, а Икон вздыхает.

Они отступают друг от друга, туники слипаются от крови, пропитавшей их. Что-то в этом, должно быть, кажется им просто уморительным, потому что обе вдруг начинают хохотать.

Звонкий смех и гогот разносятся по воздуху, Икон и Ринк, смеясь, наваливаются друг на дружку. Им приходится опираться друг о друга, кажется, что они