чтобы подобрать нужные слова, но в этот раз я была готова позволить этой нити оборваться. Неведомое чувство подступило к горлу. Оно давило на грудь и сжимало сердце в тисках. – Несмотря на все, что ты со мной сотворил… – Я нахмурилась. – Несмотря на все то плохое, что ты мне сделал… Почему мне кажется, что именно я причинила тебе боль? – Мои глаза наполнились слезами. Тяжесть снова навалилась на меня.

Впервые… впервые с того дня, как я ступила в Элементаль… он отвел взгляд, который всегда был устремлен на меня, как стрела. В нем читалась мольба. Жестокая и беспощадная, как сама месть. Не как пламя свечи, а настоящий огонь.

Я протянула к нему руки.

– Что я тебе сделала, Дарен?

Он поймал мое запястье в воздухе и крепко сжал его. Медный кубок выпал из его руки и упал на пол. Звон и лязг катящейся по полу меди заглушил наше дыхание. Тени от пламени разрастались на стенах, становясь все больше и больше. Я обвела взглядом покои, а когда снова посмотрела на Дарена, пламя утихло.

– Знаешь, какой единственный недостаток у звезд? – спросил он. Это был не просто вопрос. Тем не менее я покачала головой. – Не только в человеческом мире, но и здесь, в Элементале, эльфины смотрят на звезды и загадывают желание. Они просят звезды исполнить то, чего им не хватает в жизни. Заполнить бреши. Они желают надежды, Нова… Вот что ты сделала со мной. Ты заставила меня совершить самый страшный грех на этой земле. – Он сильнее сжал мое запястье. – Ты подарила мне мечту.

Я уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но он надавил моей рукой под подбородок. Затем повернулся на кровати и прижал пальцы к моим губам.

– Не спрашивай, – сказал он. – Эта ночь и так длилась слишком долго. Ты тоже выглядишь усталой, поэтому спи. Завтра будет еще один длинный день.

– Но нам надо многое обсудить!

– Разговоры подождут, Нова, – печально произнес он. – Ты отсутствовала так долго, что я не уверен, что помню ответы.

В комнате воцарилась тишина, насколько это было возможно. Пламя стихло, но комната как будто продолжала поглощать нас. Мне было нелегко понять, почему он злится на меня. Я собирала кусочки головоломки воедино, но каждый раз приходила к неверному выводу, а теперь он и вовсе не желал говорить. Может быть, ему все еще было больно из-за того последнего инцидента. Он сказал, что спустя столько времени мать снова добралась до него, и это сильно ранило его. Хотя я и не получила четкого ответа на вопрос, мне было неприятно осознавать, что страдает именно он.

– Тогда позволь меня спросить о другом, – произнесла я, слегка приподнявшись на кровати. Я устала, но не хотела сейчас засыпать. Если так будет продолжаться и дальше, то завтра я, скорее всего, проснусь разбитой и раздраженной. – Мне надо помешать слиянию камней, но я не знаю, как это сделать без ведома Арына, а часть меня хочет рассказать Арыну…

– Но ты же не хочешь, чтобы он сотворил какое-нибудь зло.

– Я не против, – проворчала я. – Ну, творить зло. Но он король, в конце концов, и я не хочу, чтобы ему пришлось с этим иметь дело. Арыну незачем больше испытывать гнев или страх. Пережитые потери уже достаточно напугали его, хоть он этого и не осознает, но он настолько боится повторения, что может принимать неразумные решения. Я хочу облегчить его бремя, хочу хоть раз стать хорошей наследницей. – Если нам придется уничтожить камни, то я не хотела перекладывать эту миссию ему на плечи.

– Хорошо. – Он плавно опустился на кровать и заложил руки за голову. – Если хочешь согрешить, ты обратилась по адресу, пузырик.

– Ну… – Я прищелкнула языком. – Я, как ты это называешь, немного невежественна…

Он усмехнулся.

– К счастью для тебя, я настолько же плох, насколько красив, весел и умен. Нет ничего хуже меня! Я очень талантлив в том, чтобы быть плохим.

– Засранец. – Я хлопнула его по плечу.

– Вот видишь, – отозвался он и, приоткрыв один глаз, посмотрел на меня сверху вниз. – Ты уже учишься.

Я легла на спину и вытянулась.

– Скоро мне придется надеть ожерелье. – Постепенно начинало светать, и я собиралась шагнуть в новый день, не поспав ни минуты.

– Ты, наверное, скучала по нему… – сонно пробормотал он.

Моя рука сама по себе потянулась к шее. Не было ни одного дня, чтобы я не ощущала отсутствие ожерелья на шее. Для меня это был не просто драгоценный камень Водного Королевства, это была единственная вещь, оставшаяся у меня от матери. Только благодаря ожерелью я чувствовала ее присутствие, только благодаря ему я верила.

– Когда ты забрал его в коридоре университета, мне показалось, что от меня оторвали часть тела. У тебя когда-нибудь отнимали что-то, к чему ты был сильно привязан? – Я повернулась к нему, свернувшись калачиком. Я снова чувствовала себя такой уязвимой, ребенком, вырванным из рук матери, возможно, брошенным ею самой.

Дарен неловко передернул плечами. Как будто что-то душило его, и он желал это с себя стряхнуть. У меня зудели ноги от брюк, и я снова перевернулась на спину, пытаясь почесать одну ногу другой. Эта одежда меня раздражала. Я не понимала, почему эльфины придают столько значения внешнему виду. Одежда – это просто то, что ты носишь каждый день. В человеческом мире тоже уделяли этому слишком много внимания, но Элементаль просто был варваром в этом отношении. И они еще ожидали, что я буду одеваться так, как если бы спешила на бал.

– Разве твоя фея-помощница не приносит тебе красивые платья? – И хотя голос его звучал шутливо, я понимала, что он просто пытается разрядить напряженную атмосферу между нами. Возможно, его задело то, что я сказала про ожерелье. Возможно, в нем взыграла совесть. Но ему не стоило чувствовать себя плохо. Кто бы мог подумать, что подаренное матерью ожерелье окажется одним из самых важных камней неведомой страны… вот вам значения и ценности, которые мы придаем вещам…

– В этом-то и проблема, – ныла я. – Здесь много красивых платьев, но они совсем не пригодны для сна! Даже в ночных рубашках невозможно дышать свободно! Ты хоть представляешь, как корсеты в дневных платьях сдавливают талию? А завязки на сорочках душат? Рукава такие большие и свободные, такие длинные, что касаются ног… Как я должна спать, если мне постоянно приходится сражаться с одеждой? – Я говорила совершенно серьезно, потому что мне действительно было некомфортно во всей этой одежде. В эти ночные