– Откуда… ты знаешь? – Ланской говорил с трудом, словно выталкивая из себя каждое слово.

– Он шантажировал ее, – сказал Мигель, упершись в Орлова ненавидящим взглядом.

– Шантажировал ее – чем?! – в отчаянии крикнул Антон.

– Ну, гнида, скажи, что это не так! – в исступлении прошептал Мигель, сжимая кулаки.

Орлов не удостоил его ответом. Он, не отрываясь, смотрел Мигелю прямо в глаза, налитые кровью, но при этом крепко сомкнул губы, видимо, не собираясь отвечать на его вопросы.

– Невероятно, – Ланскому на секунду показалось, что он сейчас лишится рассудка. – Это правда?..

– Он убил ее! – Мигель сделал еще один шаг в сторону Орлова. Ланской удержал его.

– Подожди, – произнес он тихо, – не здесь.

Он повернул голову к двери, за которой лежала его любимая Анна. Она больше никогда не будет танцевать. Он так ревновал ее к балету, но втайне и гордился ею… Больше она ему не принадлежит. Да и принадлежала ли когда-нибудь?

– Не здесь, – повторил он и, повернувшись к Орлову, устремил на него равнодушный взор палача: – Пойдем.

– Куда? – не ожидая ответа, Орлов повернулся и, как приговоренный, направился по коридору, а по сторонам от него, словно ангелы смерти, шли Антон и Мигель. За окном гремело, не переставая, но спасительный дождь никак не мог начаться.

– Эй, вы что, спятили? – окликнул их Олег, но ни один из удалявшихся по коридору не оглянулся на него. Даже Орлов. Трое мужчин скрылись за поворотом.

Рыков растерянно посмотрел им вслед, а потом в панике оглянулся вокруг. Коридор опустел, как будто и не было предсмертной суеты возле палаты Анны несколько минут назад. Все словно куда-то испарились. Одна согбенная Жики безучастно сидела на кушетке. Слезы текли по ее пергаментным щекам, падая на колени…

Поколебавшись, Олег постучал в дверь палаты, но ему никто не ответил. Тогда он приоткрыл дверь и заглянул туда. Булгаков стоял у окна вместе с операми и о чем-то вполголоса с ними разговаривал. Они даже не заметили, что Олег вошел.

– Ты должен будешь сказать ему сам, – услышал он слова Зубова.

– Я не смогу, – голос Булгакова звучал напряженно, – как я смогу сказать ему это? Как я буду ему в глаза смотреть?

– Ты же его друг! – Глинский словно убеждал Сергея в чем-то. – Такое лучше услышать от друга.

– Я не смогу, – непреклонно повторил Булгаков, – избавьте меня.

– Серж, – позвал Олег.

– Сюда нельзя, – резко произнес Булгаков. – Выйди немедленно.

– Это срочно. Они увели Орлова.

– Кто – они? – поднял брови Зубов.

– Антон и Мигель, – сказал Олег. – Боюсь, все плохо кончится. Они его убьют.

Все трое переглянулись и, вылетев из палаты, понеслись к выходу. Олег еле поспевал за ними.

– Куда они могли пойти? – крикнул Зубов.

– Быстрее! За мной! – армейское прошлое напомнило о себе, а навыки морской пехоты словно толкали Булгакова вперед, по одному ему ведомому маршруту. Они обогнули корпус и устремились в больничный парк. Мощные порывы ветра гнули ветви деревьев, с треском обламывая их и швыряя под ноги бегущим. Сорванные с насиженных мест стаи ворон оглушительно каркали, кружа прямо над их головами, не в силах подняться выше в небо. Пыль, тучи которой поднялись с раскаленного асфальта, забивала нос и мерзко скрипела на зубах.

– Они могли пойти только туда, – крикнул Булгаков. Он бежал впереди, за ним опера. Рыков несколько отстал, но все же не упускал их из виду.

Вскоре они заметили двух человек. Вернее, трех – потому что третий лежал на земле, прикрывая голову руками, а двое наносили ему безжалостные удары. Сцена казалась настолько дикой, что Булгаков сначала подумал: это не могут быть его друзья. Немыслимо представить, чтобы рафинированный интеллигент Антон Ланской избивал лежащего человека с такой яростью. Невозможно вообразить, чтобы интеллектуал Мигель, с длинной изысканной фамилией, бил человека по лицу ногами. Но это было именно то, что они увидели.

– Стоять! – заорал Глинский, подбегая к ним, но капитана никто не услышал. Виктор скрутил попавшегося ему первым Мигеля, а Зубов обхватил Ланского сзади за шею и оторвал от жертвы. Булгаков наклонился к лежащему Орлову, лицо которого превратилось в кровавое месиво, а когда Сергей хотел помочь ему встать, тот взвыл, схватившись за правую руку – сломанная, она повисла плетью.

– Пустите меня, – руки испанца были заломлены назад, но он продолжал яростно вырываться.

– Прекратить! – загремел Зубов. – Я вас всех посажу, уродов!

– Вы! – он сурово посмотрел на Орлова. – Гражданин Орлов! Вы арестованы по подозрению в убийстве Полины Стрельниковой, Ольги Вешняковой, Елены Булгаковой и Анны Королевой. Вы можете хранить молчание, или каждое ваше слово может быть использовано против вас. Вы имеете право на адвоката. Вы меня поняли?

Выплюнув это скомканное правило Миранды[60], майор требовательно уставился на Орлова, ожидая хоть какой-то реакции. Тот угрюмо кивнул, но когда попытался сделать шаг, пошатнулся и чуть не упал.

– Подождите, – Булгаков поддержал его под левую руку, – он не может идти. Я должен оказать ему помощь – у него рука сломана.

– Нет, – отрезал Зубов. – Я его забираю. Помощь ему окажет тюремный врач. Пройдемте. А вы, – он повернулся к Ланскому и Мигелю, – будьте готовы отвечать перед законом за нападение и побои. Не прощаюсь с вами, господа. Жду вас сегодня у себя, скажем, через три часа.

Он достал из кармана наручники и сомкнул их на запястьях Орлова, не обращая внимания на то, что тот скривился от боли. Мигель и Антон смотрели на происходящее и походили на голодных волков, у которых вырвали из пасти добычу. Они оба тяжело дышали, глаза горели лютой ненавистью, мышцы словно свело судорогой, ноздри раздувались. Казалось, они ни слова не услышали из угроз майора.

Тут Ланской словно очнулся и подался вперед.

– Когда я смогу забрать ее?

Зубов не удостоил его ответом.

– Нескоро, – Глинский оказался более милосердным. – Ее отвезут в судебный морг. До окончания следствия вы забрать ее не сможете.

– Закройте эту сволочь до конца его никчемной жизни, – прохрипел Мигель, – чтоб он сдох в тюрьме. Жаль, смертную казнь отменили.

– Жаль?.. – Олег в первый раз подал голос. И все повернулись к нему. – Тебе – жаль?.. – его лицо было неподвижно, но светло-голубой взгляд наполнялся гневом и болью.

– Друг, – он подошел к Орлову близко-близко, и с силой произнес, – я не верю, что это ты…