Очнувшись, она поняла, что ребенка больше нет. Израненное тело требовало отдыха, но заснуть она не смогла и села на постели, во мраке и тишине трюма «Сауди Хасинты».

Спустя некоторое время в крохотную каюту вошла Колин Килрони, но Пони не узнала ее. Она сидела, покачиваясь и невидящим взором глядя во тьму.

— Хорошо, что ты проснулась, — сказала Колин.

Никакого ответа.

— Ах, ну и мерзавец же этот отец-настоятель! — воскликнула Колин. — Дьявол, сущий дьявол, и я отплачу ему за то, что он сделал с тобой!

По-прежнему никакого ответа.

— И моему кузену тоже, — продолжала Колин, — капитану королевской армии. Такой весь из себя великолепный, напомаженный, а сердце черное, как у нашего проклятого епископа. Ох, и ему я отплачу тоже!

Молчание. Пони даже не глянула в ее сторону, и Колин сдалась, вышла из комнаты.

— Она в очень плохом состоянии, — заявила она, войдя в каюту капитана, где сидели Альюмет и Белстер. — Этот дьявол оставил в ее сердце рану, которая не скоро затянется.

— Я пытался отговорить ее сражаться с ним, — сказал Белстер.

— Она не могла иначе, — возразил капитан.

— Не спорю, — ответил Белстер. — Но какой смысл ввязываться в драку без единого шанса на победу? Он слишком силен, этот Маркворт, как и епископ.

— Это не значит, что не стоило и пытаться, — стоял на своем Альюмет.

— Может, и так, но все равно это было глупо, — сказал Белстер.

Он понимал, что ему не переубедить бехренца, но не собирался отказываться от своей точки зрения.

— Наверное, тебе кажется, что у нее не было серьезных причин идти на такой риск, — заметил Альюмет.

Белстер вздрогнул; темнокожий бехренец попал в самую точку. В самом деле, Белстер допускал, что можно говорить о борьбе с церковью, но только в том случае, если гонениям подвергаются люди, которых он считал равными себе: «медведи», как когда-то называли чистокровных граждан Хонсе-Бира. В первый момент у Белстера мелькнула мысль пропустить мимо ушей замечание капитана, но, поскольку речь шла о Пони, он решил, что пришло время посмотреть правде в глаза.

— Может, ты и прав, — сказал он, неотрывно глядя капитану в лицо. — Я, как и многие другие жители Палмариса, никогда не питал особого расположения к вашим людям, капитан Альюмет.

— Вот порадовалась бы Пони, услышав, как мы ссоримся друг с другом, — сухо заметила Колин.

Ни тот ни другой, однако, не обратили на ее слова ни малейшего внимания и продолжали сверлить друг друга взглядами. Это не было состязание воли; они просто пытались оценить друг друга.

Альюмет первым отвел взгляд и усмехнулся.

— В таком случае, господин О'Комели, имеет смысл показать тебе, каковы мы на самом деле. Тогда, может быть, ты кое-что поймешь.

Белстер улыбнулся и кивнул. Он и в самом деле был не прочь узнать побольше о соседях из южного королевства.

Однако обоим тут же стало ясно, что с этим придется повременить: дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникла бледная, осунувшаяся Пони.

— Я хочу к Элбрайну, — прошептала она.

— Он далеко на севере. — Белстер вскочил и подставил ей руку; казалось, она вот-вот упадет.

Пони покачала головой.

— Я хочу к Элбрайну, — повторила она, как будто расстояние не имело никакого значения. — Прямо сейчас.

Белстер посмотрел на Колин и Альюмета.

— Ты сначала сил наберись, девочка, — решительно заявила Колин. — Наберешься сил, и я сама поеду с тобой на север к твоему возлюбленному.

— Колин… — запротестовал было Белстер, но Альюмет перебил его.

— Я могу отвезти их морем и высадить к северу от города.

— Нет, что за чушь? — взорвался Белстер. — Она чуть живая, а тут такое долгое путешествие, да еще когда зима не закончилась!

— Думаешь, ей безопаснее в Палмарисе? — спросила Колин. — Лучше пусть будет со своим возлюбленным, чем здесь, где этот дьявол Маркворт охотится за ней.

— Я сама могу говорить за себя, — холодно сказала Пони, — и выбирать, что мне делать. Мне нужно отдохнуть еще дня два, не больше. И потом я отправлюсь к Элбрайну, что бы вы тут за меня не решали. — Она повернулась и вышла.

— Ох, и я вместе с ней, — заявила Колин, кипя от злости. — Нужно нанести визит моему дорогому кузену Шамусу, который совсем его не порадует, можете не сомневаться!

Белстер и Альюмет обменялись взглядами. Оба прекрасно понимали, как опасна нынешняя ситуация в Палмарисе, и имели все основания бояться того, что в ближайшие дни она может стать еще хуже.

Это даже трудно было назвать укрытием — всего лишь груда камней, на вершине которой каким-то чудом вырос жидкий кустарник. Но хотя буря только что накрыла Барбакан слоем снега в несколько футов толщиной и горные перевалы снова стали непроходимы, здесь, на священном плато, теплого укрытия и не требовалось. Казалось, что рука зимы, как и руки гоблинов, не могла коснуться этого места, и все живые создания — человек и эльф, кентавр и конь — чувствовали себя здесь не просто спокойно, но на удивление хорошо. Те, кого тяжело ранили во время сражения с гоблинами — даже солдат, который был почти при смерти, и истекающий кровью кентавр, — быстро поправлялись, а Тиел'марави и вовсе полностью исцелилась.

Элбрайн не мог найти этому никакого объяснения, да и все они считали, что произошло еще одно чудо, и просто радовались ему.

Он, конечно, был счастлив, что они уцелели, но часами просиживал, глядя на юг, в сторону заваленных снегом троп. Все его мысли были устремлены к Пони и их будущему ребенку.

— В начале весны, как мне кажется, — ответил Элбрайн на вопрос кентавра о том, когда, по его мнению, родится дитя.

— Ну, мы там будем раньше, — заявил кентавр.

Может быть. Хотя… Если они не смогут покинуть Барбакан в течение двух ближайших недель, то вряд ли сумеют вовремя покрыть шестьсот миль, отделяющих их от Палмариса.

Элбрайну оставалось лишь с тоской смотреть на юг, надеясь, что с его дорогой Пони все в порядке и ребенок родится здоровым.

Откуда ему было знать, что ребенка больше нет?

— Я пришла попрощаться, — подойдя к ним, сказала Тиел'марави.

— Не боишься утонуть в этом снегу, крошка? — насмешливо спросил Смотритель.

Тиел'марави состроила гримасу; снег никогда не был преградой для быстроногих тол'алфар!

— И куда ты пойдешь? — заинтересованно спросил Полуночник. — В Палмарис?

— Нужно рассказать госпоже Дасслеронд о епископе Де'Уннеро, — ответила эльфийка. — Да, в Палмарис.