Вот и сейчас слегка растерянный и самую малость пьяный Федякин легко позволил увлечь себя в ресторан. Точнее, это Серов, ссылаясь на совершенное незнание города, попросил Федякина сводить его туда, где можно поесть.

– Поедем в «Синюю птицу», – сказал Федякин.

Но на полдороге он передумал, – и вскоре водитель Серова, повинуясь его четким указаниям, свернул во двор и остановился у подъезда обыкновенной жилой девятиэтажки. Они поднялись на пятый этаж, и Федякин позвонил в добротную, обтянутую настоящей кожей сейфовую дверь. Открыла им красивая, чуть полноватая женщина лет тридцати. У ног ее путался очаровательный пятилетний карапуз.

– Моя племянница, Клава, – представил ее Федякин. – А это Кирюша. Собери-ка нам, Клавочка, что-нибудь поесть. Мне с человеком посидеть надо.

– Лучше в ресторан… – запротестовал Серов.

– Уймись, – неожиданно зло бросил Федякин, – в городе четыре кабака, мы еще закуску не доедим, а Черяге уже стукнут, с кем я обедаю.

Серов только усмехнулся. Стукнуть могли не только Черяге, но и сунженской братве или там губернатору, и, ясное дело, Федякину меньше всего этого хотелось. Они сняли теплые меховые ботинки и прошли в уютную гостиную, вполне европейского вида, с пышным ковром от стены до стены, низким столиком и кожаными креслами.

Серов искоса поглядывал на своего спутника. Федякин волновался так, что весь аж пошел красными пятнами. Видимо, он внезапно сообразил, что вполне понятное желание – не сидеть на виду у всех в ресторане – перевело их с Серовым отношения на некую другую ступень. И еще – сегодня Миша Федякин уже не мог делать вид, что все плохое, что, по его мнению, происходит на комбинате, происходит из-за Дениса Черяги.

– Кошмар, – сказал, покачав головой, Серов, когда Федякин рассказал ему про Белое Поле. – И он отказался дать денег?

– Да.

– Ох, черт… – Серов надолго задумался.

– Я просто не знаю, что делать, – пожаловался Федякин. Ведь это я Валю приглашал. Вот, говорю, классное место, будет первая атомная станция, которая за десять лет начала строиться, а тут…

Покачивая бедрами, вошла Клава, поставила на низкий столик тарелки с закусками: крошечными пупырчатыми корнишонами, кислой капустой и мочеными яблоками. Следом появилась селедка под шубой и хрустальные вазочки с икрой, в гостиной приятно запахло свеженарезанным огурцом и пряной ветчиной.

– Вот, пробуйте капустку, – сказала Клава, – капуста домашняя, сама квасила…

– Она у меня на все руки хозяйка, – засмеялся Федякин.

Клава, подбоченившись, искоса посмотрела на Серова. Банкир заметил, что обручального кольца она не носит. «Разведена или не замужем», – отметил про себя Серов. Девочка была не в его вкусе, и к тому же он предпочитал их помоложе, вроде Ирины Денисовой, – классный, надо сказать, экземпляр высмотрел себе Извольский, – но этот вариант следовало обдумать. Во всяком случае, было очевидно, что Геннадию Серову, вице-президенту «Ивеко», вовсе не обязательно сегодня ночевать в гостинице «Центральная» на узкой постели с продавленным матрасом, в номере, который кто-то в припадке буйной фантазии окрестил «люксом».

– Сейчас щи будут, – сказала Клава, – наши, сибирские.

Где-то в соседней комнате затопали детские ножки.

– Да, – сказал Федякин, когда Клава вышла. – Вот мы тут щи кушаем, а в Белом Поле… бр-р…

– Ну хорошо, – проговорил Серов, – а что, если банк им ссуду даст?

– Кому?

– Администрации города Белое Поле.

– Ага. Дадите вы, как же, – пожал плечами Федякин.

Серов не спеша намазал маслом хлеб, щедро зачерпнул поверх икорки…

– Зря вы так, Михаил Филипыч, – сказал он, – мы ведь тоже люди. И у нас сердце болит…

– Разве вы люди? Вы москвичи.

Серов покачал головой.

– Ну какой из меня москвич, Михаил Филипыч? Я в Коврове родился, в Афгане служил, в Иркутске работал… Где я москвич, а? Вы что, думаете, мне все нравится, что в банке делается? Вот – по моему настоянию здесь филиал открывается. Будем реальное производство кредитовать…

Серов отправил бутерброд в рот и произнес:

– Просто так кредит я в Москве, конечно, не выбью, а вот под гарантии областной администрации можно попробовать. Возьмет ваш Валя этот кредит?

Федякин помолчал.

– Вряд ли, – сказал он, – как он объяснит Слябу, что взял кредит от «Ивеко»? Это все равно, извините, что Северной Корее от Южной кредит взять…

– Ну хорошо, а если мы сделаем так…

Серов взял карандаш и стал быстро что-то чертить на салфеточке.

– Сделаем какое-нибудь ТОО «Белое поле», в нем пайщики вы, я и Валя, – ТОО получит от банка деньги под гарантию области, а городу все поставит в кредит. Так-то можно? У ТОО же на лбу не написано, откуда деньги?

– Не написано, – согласился Федякин.

– По рукам?

Федякин колебался.

– Я скажу о вашем предложении Вале.

Серов досадливо усмехнулся.

– Ну, как знаете, – протянул Серов, – то вы жалуетесь, что Москва не кредитует провинцию, то не хотите денег брать…

– Я поговорю с Валей, – ответил Федякин.

Спустя четыре дня Извольский вызвал Дениса в свой особняк к девяти утра. Для самого Извольского это было поздно – раньше, до покушения, директор обыкновенно появлялся на заводе к половине восьмого.

Извольский сидел в кабинете, укрытый пледом, и по обе стороны директорского стола лежали бумаги, подобные двум дорическим колоннам. Быстро поправляющийся Извольский наконец взялся за свое привычное дело – а именно, он потребовал все, абсолютно все документы, которые Денис подписал в его отсутствие.

Речь шла не о каких-то глобальных бумагах, а о текущей работе комбината. Сменили валки на прокатном стане – подпись, ушел состав стального проката в адрес АвтоВАЗа – подпись, ремонтируют генератор на заводской ТЭЦ – подпись, и так далее, и так далее. Счета-фактуры, документы на отгрузку, накладные, платежки – всего этого бумажного добра комбинат за неделю рождал целый том, и парализованный, накачанный лекарствами, привязанный к московской койке Извольский, разумеется, чисто физически не мог просматривать все это заводское творчество.

Теперь он принялся за чтение – и вот уже третий день не отрывался от счетов-фактур, как иной самозабвенный читатель не отрывается от прикольного детектива. При виде Дениса он поднял голову и сказал ничего не выражающим тоном:

– Пришел? Садись.

Денис внимательно посмотрел на босса. Тот был явно чем-то недоволен, и не просто недоволен, а взбешен. Денис знал, что поздно вечером Славе звонил Валентин Заславский, тот самый зам губернатора, который был дядей покойного Коли. Два месяца Заславский поправлял здоровье за границей, а теперь вот объявился в области и, осмелев, принялся наускивать Дубнова на завод.