своей жизни и хотел, возможно, нас этому научить. Нужно было больше проводить времени с вами тогда в детстве.

— Увидеть бы его сейчас, крепко обнять его… — грустно вздыхаю я, смотря на небо.

— Мне даже как-то казалось, что ты для него была больше, чем внучка. Скорее, как дочь…

Меня накрывают с головой воспоминания о прошлых временах с дедушкой. Мне так его не хватает… Его доброй улыбки, мудрых слов, завораживающих историй. Внезапно, меня словно что-то толкает в спину, и я вспоминаю, что говорил мне когда-то дедушка.

— Питер, я сейчас такое вспомнила, — тараторю я, чтобы не забыть ничего. — Я помню, как дедушка говорил мне, что каждый из нас, в конечном счете, станет звездой, но перед этим нужно пройти испытания… Испытания, про которые толкал дедушка, возможно, и представляют собой путь длиною в жизнь.

— Да, верно говорил дедушка. — А еще что помнишь?

— Многое уже забыла… Нужно было записывать все слова, которые он мне сообщал.

Питер размышляет молча о чем-то, делая задумчивый вид. И осторожно, тихим голосом, спрашивает:

— Если ты желаешь, мы можем сейчас съездить на могилу к дедушке… Я знаю, где она находится. А после… поехать к Максу.

— Я была бы благодарна тебе. Я так давно не была там…

— Тогда идем сдавать ролики и поедем.

— Да!

Выходя с парка, мы садимся в машину и держим путь к похоронным местам.

— Это получается, что мы с тобой квиты теперь?

— О чем ты? — не поняла сначала я, думая о том, что скоро буду в гостях у любимого дедушки. И все мысли сейчас были о нем.

— Мы — писатели!

— Точно, я и забыла об этом.

— Милана, если ты испытываешь грусть, мы можем не ездить туда.

— Нет, едем!

— И все же, я еще раз скажу. Подумай над моими словами по поводу стихов. Стоит открыть их миру.

— Я подумаю, спасибо Питер. Ты теперь напишешь в своих книгах об этом?

— А эта идея, — улыбается он, — но нет. Только с твоего согласия. Кстати, а какое количество написанных тобой стихов?

— Около 30.

— А можно послушать их? Или прочитать?

— Да, — отвечаю я, включая записи на телефоне. Иногда я записывала стихи на диктофон.

— Стих под названием «Счастье в мгновении» заставил пробежаться мурашкам по моему телу.

— Спасибо, Питер. Готов слушать дальше?

— Да!

Пока мы ехали до кладбища, мы слушали стихи, которые заставляли нас, то плакать, то смеяться.

Глава 50

По дороге к кладбищу Питер купил несколько гвоздик. Выходя из машины, я отмечаю, что ритм моего сердца ускоряется с каждым сделанным мной шагом. Но я стараюсь не поддаваться волнению. Ведь это впервые, чтобы я находилась на кладбище в отсутствии родителей.

— Все в порядке? — озабоченно, глядя на меня, переживает Питер.

— Да, — тихонько говорю я.

Я оглядываюсь в округе. Тишина. Мертвая. Все замерло. Здесь только ветер бушует, разнося листики по тропам, затрагивая могилы. В этом огромном пространстве столько захоронено прошлых жизней, поколений… В этом месте особая энергия, если прислушаться, то можно заметить шорохи, шуршания, чужие голоса. Возможно, умершие поддерживают общение со своими родными, с которыми они так долго не виделись. Они обнимают друг друга, плача горькими слезами… Но теперь они неразлучны. Они вместе поддаются вечности, не важно, хотят они этого или нет. Их слово, мысль, желание уже не имеет того смысла, который был при жизни. В Вечной жизни все иначе. Тут, ты — идентичен каждому, хрупкое очертание, оставленное в земле, которое через много столетий и вовсе превратится в груду костей.

Не зря же кладбище называется таким словом. Это клад, клад всех тех, кто когда-то внес свою лепту в этот мир, сражался в боях, отстаивал свои интересы, честь, права, внедрил в наш мир новые технологии. И независимо от того, богатый ты или бедный, здесь слиты все, здесь все, как один. И те проблемы, которые каждым зарытым в земле человеком казались не решаемыми, ничтожны. Вот так жизнь. Сегодня — ты жив, работаешь, пишешь, ходишь по магазинам, а завтра — ты мертв, ты лежишь в этой сырой земле и ты — ничто. Ты ничего не сможешь делать, даже дышать. Страшно. Горько. Больно. Но безнадежно. Но… так суждено природой. Поэтому, пока есть возможность жить на белом свете — нужно ЖИТЬ. Страдания бессмысленны, пока бьется великий чудо-мотор — наше сердце.

— Кажется, нам туда, — сообщает Питер, указывая в левую сторону.

Я киваю, идя в отсутствии слов, по тропинке, приводящей нас к могиле дедушки. Питер кладет гвоздики на могилу. Я, смотря на надпись, которая помимо инициалов содержит две цифры — год рождения и смерти, начинаю незаметно для себя плакать.

И вот так. Умираешь и только, что и остается на твоей могиле — дата рождения и дата смерти. Два творения вселенной. Две противоположности. И две, связывающих друг друга, нити.

Я сажусь на землю, чтобы быть ближе к могиле дедушки.

— Как же мне тебя не хватает, дедуль… — рыдаю я, еле произнося слова. — Как бы я хотела обнять тебя сейчас…

Я притрагиваюсь ледяной рукой к памятнику, как будто обнимаю дедушку за плечо. Я плачу и не знаю, как остановится. Эта боль, она все еще живет во мне. К черту время. Оно не лечит. Совсем. И стоит только лишь придти сюда, я снова умираю, умираю в слезах.

— Нам вас не хватает, — трогательно произносит Питер, касаясь угла монумента. В его голосе прослеживается печаль.

— Как ты, дедуль? — скулю я. Но ответа не следует. Только ветер образовывает гул, заплетая мои волосы в пряди. А небо заволакивается тучами, словно ощущает мою внутреннюю боль.

Питер притрагивается моей руки, стараясь успокоить меня без слов. Ведь слова в данном случае — капля воды в море. Они не успокоят. Нет. Они — пусты и не имеют никакого значения. Дедулю не вернешь, ничем, даже всеми силами, которыми богата вселенная. Его время ушло.

Мои слезы, от каждой новой мысли в голове, становятся только сильнее. Слезам нет конца и края.

Рыдая, я вспоминаю стих, который сочинила в память о дедушке. И про себя повторяю его отрывок.

«Приходя к тебе к похоронному месту,

Я чувствую, что ты рядом со мной,

Видишь меня, нежно обнимаешь, говоря:

«Внучка, не плач, я всю твою жизнь буду путеводной тебе звездой…»

Неожиданно ко мне на плечо садится бабочка. Мы с Питером бросаем друг на друга удивленные взгляды.

— Смотри, Мила… Это же бабочка, — дрожащим голосом замечает Питер.

У меня перехватывает дыхание на мгновение.