— Довольно. Это отвратительно.

Мисс Сильвер посмотрела на него добрыми яркими глазами и продолжила, как будто ничего не слышала:

— К счастью, ничего не получилось. Вы действовали очень быстро, мистер Рэй.

Лидия сидела в одном из больших кресел — она была бледнее, чем когда-либо до сих пор. Рыжие волосы в свете лампы казались ярче, под зелеными глазами, в тени густых ресниц, залегли темные круги. Но, несмотря на бледность, маленькое острое личико поражало спокойствием, а губы подрагивали в ласковой улыбке.

Марк устроился на подлокотнике кресла, положив руку на плечо Лидии. Невозможно было, глядя на них, не заметить, с какой остротой они сознают присутствие друг друга и как хорошо им рядом. Марк сдавленным голосом проговорил:

— Я повидался с Фрэнком. Он жутко расстроен. Он мне все рассказал. Я предупредил, что вы трое должны знать. Больше никто. Вот как это случилось. Когда он в первый раз вернулся… Фрэнк говорит, что полиция в курсе…

Мисс Сильвер кашлянула:

— Да, мистер Парадайн, я там присутствовала.

— Он, насколько я понимаю, не так много сообщил — только то, что он вернулся и что они поговорили. На самом деле Фрэнк узнал все. Они с дядей Джеймсом очень любили друг друга. Дядя сказал ему, кто украл чертежи. Он видел тетю Грейс, стоя в соседней комнате, — он как раз открыл дверь, чтобы войти в кабинет, когда появилась она. Он замер на месте, поскольку не хотел с ней встречаться. Они разговаривали днем насчет Элиота, и он не горел желанием начинать все сначала, вот и спрятался за дверью. Портфель лежал на столе, в нем были чертежи, на самом верху. Тетя Грейс подошла прямо к столу, открыла портфель, взяла их и быстро вышла. Дядя Джеймс не остановил ее. Потом он сел и задумался, каким образом одержать верх над сестрой. Получилась своего рода разрядка после долгого напряжения. Он излил душу Фрэнку — сказал, что это Грейс разлучила Элиота и Филиду и старалась разрушить его брак с Ирен. Дядя признался, что в течение года молчал и наблюдал, опасаясь усугубить ситуацию, но больше не собирался оставаться в стороне. Он сказал Фрэнку, что Грейс забрала чертежи, надеясь окончательно испортить отношения между Элиотом и фирмой и сделать так, чтобы он не совался в Берлтон. И вот дядя Джеймс решил показать Грейс, что она перегнула палку. Он заявил, что с него хватит. Фрэнк страшно расстроился и испугался, он попытался успокоить дядю. Больше всего он хотел предотвратить их встречу в тот вечер, когда оба были взвинчены. В конце концов Фрэнк уговорил дядю Джеймса написать письмо, изложив свои условия. Он считал, что любой иной вариант лучше личной встречи. Дядя Джеймс вручил ему копию письма, а Фрэнк передал его мне. Вот оно. Сейчас я прочту письмо, а потом сожгу. Полиция тоже сняла копию, но не станет пускать ее в ход.

Он развернул лист гербовой бумаги и вслух прочел то, что написал старый Джеймс Парадайн в канун Нового года:

Дорогая Грейс, я видел, как ты взяла чертежи Элиота. Я знаю, ты нашла возможность вернуть их, но вопрос не закрыт окончательно. Думаю, будет лучше, если сегодня мы не станем встречаться. Поэтому я излагаю свои условия письменно.

1. Ты перестанешь вставать между Элиотом и Филидой. Какими бы разными они ни были, они очень привязаны друг к другу, а потому пускай улаживают собственные дела без дальнейшего вмешательства с твоей стороны.

2. В пределах определенного отрезка времени, но не позднее чем через два месяца, ты выразишь желание обзавестись собственной квартирой или домиком. На время войны я передам Ривер-Хаус госпиталю и перееду в квартиру в Берлтоне.

Если ты все-таки захочешь меня видеть, я буду сидеть в кабинете до полуночи. Но условия не обсуждаются. Советую подумать над ними до утра.

Лидия вздохнула:

— Он отправил тете Грейс письмо? Как?

— Фрэнк отнес его наверх, сунул под дверь и ушел. Я как раз проходил мимо. Мы разминулись в коридоре.

— Но ты не сказал…

Марк мимолетно улыбнулся:

— Как и Фрэнк, милая.

Он встал, подошел к огню, бросил бумагу на лежавшее в камине полено и посмотрел, как она чернеет и горит. Стоя там и глядя на пепел, по которому перебегали искры, Марк сказал:

— Интересно, что она затеяла, когда Элиот в половине двенадцатого услышал, как она закрыла дверь?

Спицы мисс Сильвер щелкали.

— Вероятно, мисс Парадайн намеревалась спуститься и повидать мистера Парадайна. Услышав, как за вами захлопнулась входная дверь, и поняв, что в прихожей мистер Рэй и мистер Пирсон, она, разумеется, вернулась в комнату.

Марк наклонился и подтолкнул полено ногой. Посыпался пепел, искры взлетели вверх, письмо исчезло. Он сказал:

— Вот что у меня не выходит из головы. Если бы тетя Грейс тогда спустилась и поговорила с дядей, все, возможно, пошло бы по-другому… и он остался бы жив.

Спицы щелкали.

— Бог весть, мистер Марк. Не нужно гадать, что могло бы случиться. Нельзя вернуть прошлое, но можно сделать так, чтобы оно не отравило будущее.

— Да, — согласился Марк и вновь присел на подлокотник кресла Лидии.

Элиот лаконично подвел итог:

— Значит, точка. А как насчет Альберта?

Марк приподнял руку и уронил ее на колено.

— Я долго за него боролся. Сказал полиции, что не стану подавать в суд, и у Вайнера камень с души свалился, когда он понял, что ему не придется замалчивать преступление. Ведь у нас нет свидетельств, указывающих на вину Пирсона. Альберт абсолютно прав: дядя Джеймс мог провернуть это и сам. Мы, конечно, знаем, что он не подменял камни… но знаем мы и то, что никаких доказательств нет, и уж не сомневайтесь, что Альберт как следует замел следы. В любом случае предположим, что улики есть — и что дальше? Мы окажемся по уши в той самой грязи, из которой что есть сил пытаемся выбраться. Тогда вмешался старый Босток и заявил, что я прав — дело чертовски неприятное, — и это еще мягко сказано. Так или иначе, он увел Вайнера… а Альберт собирается в армию.

Элиот коротко рассмеялся:

— По сути, он победил.

— Когда я договорился с инспектором, то пошел к Альберту и намекнул, что лучше ему признаться. Он так и сделал. Не знаю, насколько откровенно. Наверное, в основном он был честен, хотя, не сомневаюсь, постарался выставить себя в наилучшем свете. История довольно причудливая, но, готов поручиться, правдивая, ну или максимально близко к тому, так что особой разницы нет. У Альберта болела мать, и они страшно бедствовали. Он служил в фирме с хорошими крепкими связями, им приносили различные ценные вещи для переделки и починки. Он начал с того, что извлекал там и сям по камушку и заменял камнями похуже — не пластмассовыми, а настоящими, но полегче и пониже качеством. Затем он продавал камень, который стащил, и прикарманивал разницу между ним и подделкой. Альберт уверяет, что так происходит сплошь и рядом, — вот почему он знал все ходы и выходы. Потом мать умерла, и он попал сюда. Альберт поклялся, что даже не думал о мошенничестве. Он собирался прилежно работать и добиться уважения, поскольку надеялся, что за честный труд ему заплатят больше, чем за темные делишки. К сожалению, всплыли факты из прошлого — появился некий приятель по имени Иззи. Альберт сказал, что Иззи его шантажировал. Честно говоря, этой истории я не верю. Полагаю, Иззи просто предложил провернуть сделку с бриллиантами тети Клары, а Альберт клюнул. Камни тогда высоко ценились на рынке, рвачи изрядно нервничали, когда задумывались о послевоенных налогах на капитал, и вкладывали средства в бриллианты. Камни тети Клары недавно были оценены, поэтому оценивать их вторично, даже ради завещания, в ближайшее время вряд ли стали бы. Альберт договорился с Иззи и стал ждать подходящей возможности. Он получил ее, когда в прошлом году дядя Джеймс заболел и лежал в постели. Альберту велели принести украшения из сейфа. Проще некуда. Он все сфотографировал, тщательно измерил, Иззи прислал поддельные камни, и Альберт заменил ими настоящие. Он очень гордится своими профессиональными навыками — я едва помешал ему прочитать мне лекцию по этому предмету.