справедливо интересуются всем происходящим в Америке. Они слышат всякие вредительские россказни, щедро проистекающие даже из Посольства. Но они также интересуются и дружественными действиями. Уже не буду повторять о пользе единения, ибо Вы и сами все отлично это понимаете. Победа над темными силами очевидна, если только не усложнять ее. Сообщите мне хотя бы кратко, почему публишеры не нашли нужным посетить я[понского] конс[ула]. Будьте тверды и монолитны.

В мыслях, в сердце и в духе всегда с Вами,

Е. и Н. Р.

139

Н. К. Рерих — А. Н. Бенуа

4 августа 1936 г. Naggar, Kulu, Punjab, Brit[ish] India

Дорогой Александр Николаевич,

Твое дружеское письмо от 7 июля доставило и мне, и всем моим большую радость. Вот Ты удивляешься, почему, проезжая Париж, я не повидался с Тобою. Я же со своей стороны удивлялся, почему в те дни никак нельзя было достичь Тебя. Наконец, мне сказали, что Тебя нет в городе. Я же со своей стороны искренно стремился повидаться. Те же самые чувства, которые ты подчеркиваешь в письме своем, живут и во мне. Если, как мы оба нерушимо чувствуем, мы служим на пашне культуры, то это сознание прежде всего должно быть стимулом общей работы. В конце концов она — эта общая работа — и происходила все время. Телесно мы могли быть в различных частях света, но по существу мы шли тем же путем, видя перед собою те же вехи пути искусства и знания. Жалею, что некоторые мои записные листы не дошли до Тебя. В «Пантеоне Русского Искусства»[468] я просил оберегать наши культурные силы. Конечно, Твое имя и художника, и писателя — знатока трудной области искусства — упоминалось прежде всего. Скорбно звучат слова Твои о том, что часто приходится говорить «как в подушку». Родной мой Александр Николаевич, эти же слова могут быть повторены всюду. Не забуду, как Леонид Андреев писал мне: «Говорят, есть у меня где-то читатели, но ведь я-то их не вижу и не знаю». Против такой сердечной скорби может быть лишь одна панацея — единение. Ведь единение есть не только нравственное понятие, но и реальнейший двигатель. Мне хочется, чтобы мои письма и Твой дружеский сердечный отклик являлись бы доказательством того, что никакие физические границы не могут препятствовать истинному единению и доброжелательству — попросту говоря, дружбе. Вся Твоя работа, все Твои писания, все то, что младшие поколения от Тебя получают, — все это так ценно, как истинные вехи по пути правильному. Должны же люди когда-то понимать, в чем заключается истинная ценность, и научиться беречь то, что неповторяемо. При этом поразительно наблюдать, насколько сплочены полчища вандалов, разрушителей и насколько разрознены культурные силы, которые в каких-то даже неуловимых для сознания междуусобиях обессиливают себя. Ты пишешь, что, может быть, оставаясь в России, можно бы больше сделать. Но ведь скоро мы там встретимся. И поверх всего принесем молодым поколениям все опытом накопленное. Радовались мы Твоим поминаниям о Твоей семье. Там, где истинная культура, там и устои прочны. Привет от всех нас всем Твоим.

Ты спрашиваешь, где и как мы живем? Сейчас передо мною в облаках тибетские горы — на север. К югу побежала долина Кулута, связанная со многими именами Махабхараты. По долине вьется бурно-каменистая река Беас. Имя ее от Риши Виаса, или Веаса. Река знаменательна тем, что явилась пределом для Александра Великого. На восток — большие горные перевалы, а за ними селение Малана, где до сих пор говорят на неизвестном языке. На запад опять горы, а за ними Лахор и пути к Афгану и Туркестану. Вот Тебе наша топография. Все мы, как всегда, работаем усиленно. Действительно, сердце Елены Ивановны нагрузилось во время наших горных тибетских экспедиций и теперь требует величайшей осмотрительности. Но если бы Ты видел всю ее самоотверженность и устремленность к работе и постоянное вдохновление всех ее окружающих, Ты преисполнился бы радости. Это большой подвиг. Не жалея себя, Е. И. работает целыми днями, и как раз надо мной на втором этаже ее машинка пишущая стучит не переставая. Многое написано, многое переведено. Многим доставлена радость. Юрий работает не покладая рук над англо-тибетским словарем[469], в который уже вошло до 4000 ранее не отмеченных слов; одновременно он пишет историю Средней Азии[470]. Сначала думал, что она уложится в один том, но тема так велика, что и в два больших тома с трудом уложить можно. Святослав написал много отличных картин — сильных красками и четких в форме. Кроме того, он занимается медицинскими растениями, для которых Гималаи являются настоящим рассадником. Предлагали мне выставку в Лондоне, Стокгольме и других местах, но для этого нужно прежде всего самому там побывать, а это не так-то легко. Все мы твердо верим, что близки сроки, когда каждый в своей области принесет пользу в России. Нельзя заниматься лишь бывшим. Нужно помочь будущему. Посылаю Тебе мою очередную книгу «Врата в Будущее». Надеюсь, что это письмо достигнет Тебя еще в милой Швейцарии, а книгу для верности пошлю прямо на Париж.

Слышали мы, и Дризен, и Рауш умерли — хорошие были люди. Также слышали, что Билибин едет директором в Ташкент. Если увидишь его, передай ему мой сердечный привет.

Очень интересуемся и работами Коки. Только подумать, что уже четверо внучат. Поистине, крепость семьи есть настоящая твердыня. За эти дни читал еще два Твоих фельетона о парижских выставках. До чего нужны Твоя ясная мысль и знание фактов. Столько нагромоздилось около искусства, что лишь опытный садовник может расчищать эти заросли. А о мировом положении уже лучше и не говорить. Точно бы все человеконенавистничество задалось целью порушить планету. Откуда такая злоба? Если всем трудно, то ведь ненавистью ничего не достичь. Единение и добротворчество — путь единый. Сердечный привет Анне Карловне и всем Твоим. Привет П. Н. М. Привет всем друзьям — Тебе виднее.

Сердечно, духом с Тобою.

Сейчас прочел о Твоем успехе в Лондоне — от души радуюсь.

«Врата [в Будущее]» — «Дорогому Ал[ександру] Н[иколаевичу] Б[енуа] в знак дружбы и пути общего».

Журн[ал] «Ур[усвати]», III.

140

Е. И. Рерих, Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

5–6 августа 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 89

Родные Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],

Сегодня опять не было почты. Надеемся, что хотя [бы] завтра, до отправки к нам дойдут Ваши последние