– Верно.

– Но дети на дознании дали показания: якобы их отчим зашел на корабль, а затем сказал, что хочет пойти посмотреть, какие товары можно купить на других приплывших кораблях. Детям же он велел возвращаться к слугам, что они и сделали. Ничего странного для купца в воскресенье, хотя причалы в тот день не были особо заняты.

– А тот юрист, с которым вы говорили, участвовал в дознании?

– Нет. Но потом он еще раз встречался с Деборой Коттерстоук, когда та приходила в дом, чтобы он помог ей оформить документы для утверждения завещания судом после похорон. Он сказал, что помнит ее достойную сострадания скорбь, что и неудивительно – ведь она в течение двух с небольшим лет потеряла двух мужей. И маленькие дети тоже выглядели потрясенными.

– Она когда-нибудь еще приходила к нему?

Коулсвин покачал головой:

– Он написал ей, спрашивая, не желает ли она написать новое завещание, но миссис Коттерстоук не ответила. Чуть позже он слышал, что Дебора потеряла ребенка, которого еще вынашивала, – ничего удивительного при таких обстоятельствах. – Филип вздохнул. – Старик помнит, что иногда видел ее с детьми на улице. А потом она продала свое дело, и ее сын, мой клиент Эдвард, решил искать другое занятие.

– И она больше не выходила замуж?

– Нет. Очевидно, считала своим долгом носить траур всю оставшуюся жизнь.

Я задумался.

– Вы считаете, в смерти мастера Коттерстоука мог быть кто-то замешан? – У меня перехватило дыхание. – Даже кто-то из детей? Коронер поверил им на слово, что, когда они вернулись к слугам, их отчим был еще жив. – Я нахмурился. – Или это старая миссис Коттерстоук считала их виновными в смерти мужа? Все свидетельства говорят, что она невзлюбила обоих детей, а раньше мы говорили, что формулировка завещания, похоже, имела целью поссорить их друг с другом. – Я взглянул на Филипа. – Это ужасное предположение.

– Действительно ужасное. Однако учитывая завещание их отчима, дети и его жена Дебора не имели причин не любить его или не доверять ему. – Мой коллега с серьезным видом посмотрел на меня. – Но я боролся со своей совестью, не зная, следует ли мне поговорить со старым слугой, добрейшим Воуэллом. Мой клиент не уполномочивал меня на это, но…

Я печально улыбнулся:

– Но вы бы вырвали корень этого безумия.

– Я все думаю, не связана ли смерть их отчима с этим панцирем ненависти между ними. И каждый из них говорит, что может здорово навредить другому.

– Я помню, как переживал Воуэлл во время перепалки Эдварда и Изабель на инспекции, – сказал я. – Он был, очевидно, расстроен их поведением.

– Но я не считаю себя вправе пойти и допросить его.

– Вы читали отчет коронера. И если поведение Изабель теперь представляет угрозу для нас обоих… – Я приподнял брови.

– Пустые угрозы сумасшедшей женщины. – Филип тяжело вздохнул. – Дайте мне хорошенько обдумать это, Мэтью. Дайте помолиться.

Я бы предпочел, чтобы он немедленно пошел в дом Коттерстоука и взял меня с собой, но как я мог настаивать? И я встал.

– Когда решитесь, дайте мне знать, – попросил я Коулсвина. – И давайте будем держать друг друга в курсе всего в этом деле, что может касаться нас – персонально.

Он поднял голову и пристально посмотрел на меня своими голубыми глазами:

– Да. Обещаю.

Прошло еще несколько дней без новостей, а потом, в пятницу, я зашел к казначею Роуленду, но узнал, что он на совещании. В понедельник я снова заглянул к нему, и на этот раз клерк сказал мне, что его нет, хотя, проходя мимо окна казначея по пути к нему, я заметил через приоткрытые ставни его длинную фигуру в черной робе, склонившуюся над письменным столом. Когда я вышел, ставни были уже закрыты, и я с долей тревоги подумал, уж не избегает ли он меня.

В тот день в трапезной я обедал с другим барристером, которого немного знал, – он собирался днем нанять лодку и провезти свою семью до Гринвича и дальше. Как и сказал мне Роуленд в прошлом месяце, фактически все королевские корабли, пятьдесят или около того, должны были прибыть в Темзу, чтобы выстроиться в линию от Грейвсенда до Дептфорда: вдоль этой линии проплывут суда адмирала. Королевские корабли уже начали прибывать.

– Говорят, «Великий Гарри» уже бросил якорь у Дептфорда, – сказал мой коллега. – Соберутся все корабли, что в прошлом году были в Портсмуте и выпроваживали французов.

– «Мэри Роуз» не будет, – заметил я.

– Боевые потери, брат Шардлейк, – сказал мой собеседник напыщенно, – боевые потери.

* * *

Во вторник, десятого, в конце рабочего дня я предложил Бараку и Николасу выпить в конторе по кружке пива. Скелли уже ушел домой. Мысли о пропавшем «Стенании» все еще постоянно гудели у меня в голове, и я подумал, что разговор с двумя посвященными в это дело может открыть мне какие-нибудь перспективы. Джек спросил, не слышно ли чего-нибудь из дворца.

– Уже неделю ничего не слышно, – вздохнул я.

Мой помощник покачал головой:

– А книга по-прежнему у кого-то. Но у кого и почему эти люди не показывают ее королю, если они хотят навредить реформаторам?

– Хотел бы я знать! – развел я руками.

– И этот Бертано, – добавил Николас. – Он уже должен быть здесь, если Лиман говорил правду. – Он вздохнул, и его зеленые глаза на мгновение обратились куда-то внутрь.

В ту же ночь, когда Лиман был застрелен, лорд Парр унес его тело – студенты, к счастью, не вернулись до утра. Я не сомневался, что Овертон, как и я, никогда не забудет лица бывшего стражника, чья голова внезапно разлетелась на куски у нас на глазах.

– Нам известно теперь, что книга была у анабаптистов, – сказал я. – И Лиман был прав: среди них имелся шпион: кроме них, никто не знал про «Стенание». Это был или Кёрди, который теперь мертв, или Маккендрик, который в бегах. Или они оба. И кто бы это ни был, они работали на кого-то при дворе, не иначе.

– На кого-то из больших людей, – согласился Барак. – Но остается вопрос, на кого именно и почему они еще не раскрыли свои карты. – Он вопросительно посмотрел на меня: – Вы по-прежнему исключаете Рича?

– Я никогда не исключаю Рича. Но кто бы это ни был, ждать им опасно. Как только эта книга попала им в руки, их долг был отнести ее королю. А если похитивший хочет вызвать гнев Генриха и таким образом помочь успеху переговоров с Бертано, лучше всего было бы отдать ему книгу как можно скорее.

– Если этот Бертано вообще существует, – заметил Джек. – Мы даже в этом не можем быть уверены. А если такой человек и есть, я по-прежнему уверен, что король никогда не откажется от главенства над Церковью.

– Лорд Парр думает, что прибытие в Англию кого-то вроде него совпало с переменой в поведении некоторых членов Тайного совета. И на Чаринг-кросс зарезервирован дом, явно охраняемый стражей короля.