— Ну вот и славно. Присаживайся, Арди, и начинай рассказывать. Пока эти армейские дуболомы ищут президента, время у нас есть.

Ардиан не стал спорить. Присел на стул — тот самый, на котором недавно сидел связанный отец. Постарался устроиться так, чтобы можно было в любую секунду вскочить, отбросить стул в одну сторону, а самому прыгнуть в другую.

— Начнем с начала. — Скандербег побарабанил по столу костяшками живой руки. — С самого, с самого начала… Почему ты не дождался Мустафу? Почему покинул пост? Зачем в конце концов ты убил Шмеля — одного из лучших моих людей?

Ардиан не успел ответить. Рация снова затрещала, сквозь помехи донесся грубый мужской голос:

— Хризопулос, ты еще там? Отвечай!

Скандербег вздохнул и пожал плечами.

— Кто бы мог подумать, что они окажутся такими расторопными… Ладно, подожди.

— Тебя не слышно, Хризопулос! Сейчас с тобой будет разговаривать президент!

— Какая честь! — фыркнул Скандербег. — Почуял старый идиот, чем может обернуться дело… — Он протянул руку и щелкнул тумблером рации. — Здесь Хризопулос, — сказал он властно. — В Тиране меня знают также под именем Скандербега.

Треск и шипение внезапно стихли. Новый голос, тихий и очень усталый, произнес:

— Говорит президент Флавий Тета. Вы меня слышите, Хризопулос?

Толстые губы Скандербега раздвинулись в довольной усмешке.

— Превосходно, господин президент. Вас уже ввели в курс дела?

«Неужели сам президент? — недоверчиво подумал Ардиан. — Президент, которого по телевизору показывают? Который ездит в большой бронированной машине с кучей охранников? И он сейчас сидит где-то в своем дворце перед такой же рацией и разговаривает со Скандербегом?»

— В общих чертах. Вы утверждаете, что у вас в руках «ящик Пандоры»?

— Именно так, господин президент. Только он уже не у меня в руках, а над большим резервуаром акведука. Мне достаточно нажать кнопку… Понимаете, о чем я?

— Думаю, да. — Голос президента стал еще глуше. — Вы намерены шантажировать меня, так ведь? Что ж, у вас большой опыт в этих делах, Хризопулос. Если не ошибаюсь, первый свой срок вы получили как раз за рэкет — еще в Греции.

Ухмылка медленно сползла с лица Скандербега.

— Успели навести справки? Вы, конечно, можете считать меня кем угодно, но я предпочитаю думать о себе как о спасителе страны. Вам известно, для кого первоначально предназначался «ящик Пандоры»?

Президент промолчал. По-видимому, об этом ему еще не сообщили.

— Слышали такое имя — Хаддар? — спросил Скандербег. — Конечно, слышали. «Ящик» должны были доставить именно ему. Я только перехватил посылочку. А теперь на минуту представьте, что случилось бы, попади эта штука в руки Мясника Приштины.

— Надеюсь, вы не обидитесь, Хризопулос, — устало сказал президент, — но в данный момент я не вижу особой разницы между вами и этим Хаддаром.

— Разница в том, что я не стану открывать «ящик», если мы с вами придем к соглашению, господин президент. А Хаддар открыл бы его в любом случае.

Скандербег откинулся на спинку кресла и подмигнул Ардиану.

— Изложите ваши условия, Хризопулос. Только имейте в виду: мне понадобится время, чтобы их рассмотреть.

— Первое условие — никаких задержек, господин президент, — немедленно отозвался Скандербег. — Все решения принимаются сегодня до рассвета. Иначе на юге вспыхнет война, и даже я не смогу ее остановить.

— Война идет все время, — возразил президент, и Хачкай впервые подумал, что тихий голос и совсем не начальственная манера говорить — только удачная маскировка. — Два часа назад я объявил в Гирокастре чрезвычайное положение. Вашим сторонникам придется иметь дело с двумя тысячами миротворцев, Хризопулос.

Скандербег сжал титановый кулак и с грохотом обрушил его на стол. Рация подпрыгнула и едва не упала на пол.

— Миротворцы! Ваш режим только на них и держится! Уберите их, и вас тут же сметут с лица земли! Но даже миротворцы бессильны перед «ящиком Пандоры». Именно поэтому вы и выслушаете меня, и не просто выслушаете, а сделаете все, что я скажу!

В соседней комнате что-то тяжело упало на пол. Ардиан вздрогнул, но Скандербег, захваченный своим поединком с президентом, даже головы не повернул.

— Еще раз повторяю, Хризопулос: я готов выслушать ваши условия.

— Вы отменяете закон о национальных меньшинствах! Немедленно!

— Законы принимает парламент, — произнес президент. — Вам нужно обратиться к депутатам, а не ко мне.

— Оставьте эти сказки детям, — ощерился Скандербег. — Вы можете наложить на закон вето, и вы так и поступите. Грекам должны быть возвращены все их права. Это справедливое требование, господин президент, и я не собираюсь с вами торговаться. Либо вы выполняете мои условия, либо Тирана превратится в кладбище.

— Допустим, — нехотя согласился его собеседник. — Это ваше единственное условие?

— Конечно, нет. Второе — юг становится автономной республикой Северная Греция.

— Надеюсь, вы понимаете, что просите невозможного, Хризопулос. Однако продолжайте.

За стеной слышалась какая-то возня, и это все больше беспокоило Ардиана. Он представил себе, что отец неожиданно набросился на Горана, и теперь они борются, пытаясь добраться до упавшего на пол карабина. Возможно, отцу требуется его помощь… а он как дурак сидит здесь и слушает разговор, в котором все равно ничего не понимает.

— Третий пункт: я передаю вам список из пяти человек. Они должны войти в состав правительства. Каким образом — меня не интересует.

Скандербег, казалось, вообще перестал замечать, что происходит вокруг. Ардиан осторожно привстал со стула — никакой реакции. И в этот момент дверь в соседнюю комнату распахнулась.

Точнее, ее распахнули ударом ноги. Шум наконец привлек внимание Скандербега — он выпрямился в кресле, воинственно выставив вперед свою пиратскую бороду. Видно было, что он едва сдерживает себя, чтобы не зарычать на наглеца, осмелившегося так бесцеремонно прервать его беседу с самим президентом республики.

Ардиан замер, затаив дыхание. Через порог шагнул Горан, мазнул по нему быстрым, все замечающим взглядом, и торопливо проговорил что-то на незнакомом Хачкаю языке. Его высокая сутуловатая фигура загораживала проем двери, не позволяя Ардиану разглядеть, что же делается в комнате.

— Что? — страшным голосом спросил Скандербег, поднимаясь из-за стола. — Что ты сказал?

Македонец пожал плечами.

— Да, босс, — с жутким акцентом проговорил он по-албански. — Он умер. Думаю, сердце. Я его не трогал, клянусь.

«Папа? — подумал Ардиан. — Не может быть… Папа… Как же это?»

— Прошу извинить, господин президент, — ледяным тоном произнес Скандербег, обращаясь к рации. — Я выйду на связь через несколько минут.