– Вот это да! – Рубин поднялся. – Подкинь мне координаты этого Пасечника. Он что, действительно пчел держит?

От сильного удара в подбородок Чудо упал.

– Ну? – Над ним наклонился молодой плечистый мужчина в камуфляже. – Кто у тебя был? К тебе заходила баба, – опередив открывшего рот Чудо, проговорил он, – с мужиком. Они от Зуба были?

– Да иди ты, мусор! – Федор плюнул ему в лицо окровавленной слюной. – Я тебя, сучару, на х…

Резкий пинок в живот заставил его скрючиться. Вытерев лицо рукавом, мужчина несколько раз подряд пнул его ногой в спину. Подойдя к столу, сел. Выругавшись, коснулся рукой лица и пошел в ванную. Послышался шум льющейся воды и пофыркивание умывавшегося мужчины. Чудо, упираясь руками в пол, сел. Тряхнув головой, выплюнул два выбитых зуба. Помутневшими глазами оглядел комнату и встал. Шатаясь, дошел до окна. Снова сплюнув кровь, снял горшок с цветами и высыпал землю вместе с цветами на пол. Постоянно оглядываясь на дверь, разгреб засохшую землю, достал завернутый в тряпки самодельный мелкокалиберный пистолет. Передернул затвор и повернулся к двери. В комнату, вытирая полотенцем лицо, вошел плечистый. Чудо вскинул пистолет и выстрелил. Пуля вошла в закрытое полотенцем лицо. Чудо еще трижды нажал на спусковой крючок. Опустив руку с пистолетом, сел на стул. Услышал крики:

– Там стреляли! Милицию надо! Выстрелы были!

Усмехнувшись, взял со стола открытую бутылку водки и сделал несколько глотков. Поморщился. Затем, набрав водки в рот, прополоскал. Сплюнув смешанную с кровью водку на пол, вздохнул. Услышав, как кто-то стучит в дверь, криво улыбаясь, сунул ствол в окровавленный рот и выстрелил. С грохотом на пол вместе со стулом упало тело старого домушника, чья вина была только в том, что он хорошо знал Зубова.

– А ты возмужал, – кивнул заглянувший в ванную комнату Михайлов.

– Все-таки скоро двадцать будет, – хмыкнул сын, натягивая рубашку. И снова лицо сына кого-то напомнило. Но кого?

Михайлов поторопил:

– Давай быстрей. Мы с матерью уже засиделись. – Вернувшись в свой кабинет, достал альбом с фотографиями.

– Костя, – в кабинет вошла жена, – ты что?

– Да гляжу на Яшку, – перелистывая листы со старыми пожелтевшими фотографиями, ответил он. – И что-то такое знакомое вижу. Если раньше как-то внимания не обращал, то сейчас просто вот видел где-то такое лицо. Раньше он больше на тебя был похож, – рассматривая снимок бравого полковника, пробормотал он. – А сейчас вот вижу в нем что-то знакомое, и все. Может, в деда какого. Здесь даже мои прадеды имеются. Во, здорово смахивает. Верно? – показал он большую старую фотографию мужчины в костюме и бабочке. – Мой дед, – довольно улыбнулся Михайлов. – В тридцать седьмом расстреляли. – Успокоившись, встал.

Вздохнув, Нина прильнула к плечу мужа.

– Я люблю тебя, – услышал он ее шепот.

– Пойдем, – чмокнув ее в щеку, сказал он. – Дождались сына, а поговорить все никак не удается. Как ты думаешь, – весело спросил он, – невесту он себе в Англии нашел или нет?

– Если в тебя пошел, – улыбнулась Нина, – то уж не одна там невеста.

Он гулко рассмеялся. В комнату заглянул рослый парень с сотовым телефоном.

– Я же сказал! – рявкнул Михайлов. – Сегодня меня ни для кого нет!

– Это Грудов, – вздохнул парень.

Михайлов, шагнув вперед, взял сотовый и вернулся в кабинет.

– На кой тебе понадобился Зуб? – услышал он раздраженный мужской голос.

– А что? – спросил Константин. – Его…

– Мой опер ходил к Чуду. Не знаю, что там и как, но нашли его избитым, он себе пулю в рот пустил, и моего опера. Чудо в него несколько пуль всадил. На кой тебе понадобился Зуб?!

– Не ори! – зло осадил Михайлов. – У меня есть реальная возможность выйти на золото. Большое золото. А Зуб пиратствовал в тех местах. У него там полно знакомых. И тем более сейчас ему терять нечего. Он согласится на все. Я пообещаю ему новые документы и даже пластическую операцию. А когда сделает дело и я пойму, что он больше не нужен, мы избавимся от него. Когда у нас будет золото, которое будет поступать к нам постоянно, ты можешь смело бросать свою чертову работу и…

– Нет уж, до пенсии я проработаю. На задержания уже давно не хожу, крутых не допрашиваю. Так что ничего со мной не случится. А насчет золота дай Бог, потому что уж тогда я тебе буду совершенно необходим. И плата, разумеется, будет…

– Господи, неужели я тебе мало плачу?

– Но и не очень много. У тебя Яшка приехал, передавай привет от меня. Я как-нибудь загляну со своей в гости, все-таки мы с тобой давние знакомые.

– Ты где был? – ахнула открывшая дверь Вика. Пошатываясь, Матвей вошел в прихожую и, помотав головой, скользнул по стене на пол.

– Господи! – ахнула вышедшая из кухни мать. – Матвей. Что с тобой? Он ранен?

– Не ранен, – услышала Вика голос с площадки, – просто сильно пьян. – Повернувшись, увидела стоявшего с бутылкой шампанского Лупатого. – Меня зовут Николай, – сказал он. – Можно Лупатый. Не потому, что глаза вылупленные, – добавил он, – а потому, что вижу как через лупу. Очки для форсу. Вы Вика, сноха Матвея. Вы пытались найти вашего сына, но человек, который обещал помочь, убит.

Ахнув, Вика отступила назад.

– Где Антон? – плача спросила она.

– Увы, – развел руками Николай, – не в курсе. Если бы знал, то сделал бы все, чтобы вернуть вашего…

– Проходи, – услышали они голос Матвея. – Вика, – пьяно промычал он. – Лупатый должен остаться у нас. Его того, убить могли.

Снова ахнув, Виктория пригласила:

– Проходите, Николай…

– Спасибо, – кивнул он и, вытерев ноги, вошел. – Если можно, – проговорил он, – я спать лягу. Потому что я очень пьян.

– Я тоже спать, – промычал пытавшийся подняться Матвей.

Сев за руль, Зубов закурил и включил мотор. По его лицу было видно, что он чем-то недоволен. Посмотрев на притихшую дочь, Люба приложила пальцы к губам.

– Да все нормально, – сказал Зубов, – просто его снова дома нет. – Он тронул машину. И тут увидел едущую навстречу милицейскую машину. Она, развернувшись, встала поперек дороги. Зубов сунул руку под куртку и сжал рукоятку «ТТ». Из машины вышли трое в бронежилетах и двое с автоматами. Один из них, требуя остановиться, махнул жезлом. Зубов, покосившись на испуганно смотревшую на него Любу, остановил машину.

– Товарищ старший лейтенант, – увидев погоны остановившего машину, сказала Люба. – В чем дело? Мы возвращаемся с дачи домой. Нас уже третий раз останавливают! А ребенок болен. Я буду…

– Да проезжайте вы. – Он махнул дубинкой. – Здесь убийство, – не выдержал он. – Вперед.

Едва Люба села, Павел тронул машину. Посмотрев на нее, усмехнулся:

– Лихо ты его. А если бы документы стали проверять?