— Это он! — выдохнул Ян Черут, не отрывая глаз от огромных следов. — Я этот след где угодно узнаю. — Ему не было нужды уточнять: речь шла об исполинском старом слоне, которого они видели много месяцев назад у высокогорного перевала на слоновой дороге возле склона долины Замбези. — Обогнал нас не больше чем на час, — почтительным шепотом произнес Черут, словно вознося молитву.

— И ветер благоприятный.

Зуга тоже перешел на шепот. Он вспомнил свое предчувствие, что когда-нибудь снова столкнется с этим зверем. Он встревоженно посмотрел на небо. С востока тяжело наползали грозовые тучи, краткая передышка кончилась. Следующий натиск бури будет свирепым, и даже эти глубокие, четкие отпечатки скоро размокнут, превратятся в жидкую грязь и будут смыты в небытие.

— Они пасутся прямо против ветра, — продолжал Баллантайн, стараясь выкинуть из головы угрозу дождя и сосредоточиться на охоте.

Старый слон и его оставшийся спутник паслись, двигаясь против ветра: он дул им в лицо. Если бы они чуяли опасность, они бы так не шли. Однако животные, десятилетиями набиравшиеся опыта, не станут долго идти против ветра; время от времени они поворачивают по ветру, чтобы учуять возможного преследователя.

Теперь каждая минута принимала для успешной охоты жизненно важное значение, ибо, несмотря на слабость в ногах и дурман в голове, Зуга ни на секунду не допускал, что уйдет от такого следа. Может быть, они уже на полтораста километров проникли в глубь страны Мзиликази и пограничные импи матабеле быстро приближаются, в таком случае часы, потраченные на охоту за двумя слонами, могут оказаться решающими: либо они успеют уйти из этих зараженных лихорадкой лесов, либо их кости обглодают гиены, но ни Зуга, ни Ян Черут не колебались. Они принялись сбрасывать ненужное снаряжение: бутыли с водой им не понадобятся, вся земля залита водой; мешки с едой все равно пусты, а одеяла намокли. Сегодня они найдут укрытие за могучей тушей слона.

— Идите за нами, да поскорее, — крикнул Зуга тяжело нагруженным носильщикам, бросая снаряжение в грязь, чтобы те его подобрали. — Если возьмете ноги в руки, вечером набьете животы мясом и жиром.

С самого начала Зуга пустил в ход все оставшиеся силы. Отряд пытался обогнать дождь и добраться до слонов прежде, чем те повернут по ветру и учуют запах. Они бежали по следу, с первых шагов развив наибольшую скорость, несмотря на то, что знали: даже здоровый человек может выдержать такой темп не больше часа, от силы двух, иначе у него разорвется сердце.

После первого же километра у Зуги перед глазами снова замелькали звезды, окружающее начало дробиться, худое тело заливал пот, он шатался как пьяный, а ноги были готовы вот-вот подогнуться.

— Беги дальше, пройдет, — мрачно посоветовал Ян Черут.

Усилием воли майор заставил себя продолжать бег. Он бежал и бежал, и боль отступила. В глазах внезапно прояснилось, а ноги, хоть он и перестал их чувствовать, тем не менее уверенно несли его вперед. Казалось, молодой Баллантайн без всяких усилий плывет над землей.

Маленький воин, бежавший рядом, уловил тот миг, когда Зуга разбил оковы и пересилил собственную слабость. Сержант ничего не сказал, лишь взглянул искоса, в глазах сверкнуло восхищение, и он кивнул. Зуга не заметил его кивка, он бежал, вскинув голову и обратив мечтательный взор куда-то вперед.

Они бежали, пока солнце не достигло зенита. Ян Черут не решался сменить ритм, он знал, что, если они остановятся на отдых, Зуга рухнет как подстреленный. Солнце, преследуемое грозными полчищами надвигавшейся бури, начало опускаться, а охотники все бежали, и их тени плясали по слоновьему следу впереди них. Следом за Зугой шаг в шаг тесной кучкой бежали четыре оруженосца, готовые в нужный миг протянуть ему заряженное ружье.

Охотничий инстинкт держал Яна Черута настороже. Каждые несколько минут он оборачивался и всматривался в след, остававшийся за спиной. Поэтому он их и заметил.

В темной тени акаций, под деревьями, с которых капала вода, появились две серые тени. С неотступной целеустремленностью слоны совершили крут, чтобы пересечь собственный след, набросить на преследователей петлю и зайти к ним с подветренной стороны.

Слоны были в километре от них. Они двигались своей обычной, обманчиво ленивой походкой враскачку. Через несколько минут они обнаружат горячий след, который группа охотников оставила поверх отпечатков их ног. От него будет за версту разить отвратительным запахом человека.

Ян Черут тронул майора за руку, чтобы тот оглянулся, не останавливаясь и не прерывая ритма движения онемелых ног.

— Надо их перехватить, пока они не пересекли наш след, — тихо произнес он.

Зуга оглянулся и впервые заметил две огромные фигуры, безмятежно шагающие через редкий лес, и взгляд его стал осмысленным, а на восковом лице появилась краска. Слоны шагали под высокими зонтиками акаций и с величавой неотвратимостью приближались к цепочке зловонных человеческих следов на красной глине.

Впереди шел большой слон. Его поджарое тело было чересчур высоким и костистым, плоть иссохлась, кожа свисала тяжелыми складками и мешками. Громадные желтые клыки, слишком большие и тяжелые, отягощали старческую голову, изборожденные шрамами уши превратились в рваные лохмотья, прикрывающие морщинистые щеки. Он вывалялся в грязной луже, и его тело, покрытое скользким слоем красной глины, влажно блестело.

Вожак тяжело переставлял длинные костлявые ноги. Толстая шкура висела на них, как плохо сшитые брюки. Следом за ним шел его аскер, тоже большой слон с тяжелыми бивнями, но рядом с вожаком он казался карликом.

Зуга и Ян Черут бежали нога в ногу, дыхание с хрипом вырывалось у них из горла. Они напрягли последние силы, чтобы подойти к слонам на расстояние ружейного выстрела раньше, чем те учуют их.

Ради скорости охотники двигались не таясь, уповая на то, что слабое зрение слонов подведет их. На этот раз погода благоприятствовала преследователям: когда они подбегали к слонам, налетела буря.

Гроза промедлила ровно столько, сколько нужно, чтобы дать им нагнать слонов. Плотные ленты серого дождя повисли над лесом, как кружевные занавески, полутьма скрыла Зугу и Яна Черута, и последние несколько сотен метров они преодолели незамеченными, а шум дождя и свист ветра в кронах акаций заглушили их шаги.

В ста пятидесяти метрах впереди Зуги старый слон наткнулся на след человека и остановился, словно налетел на склон невидимой стеклянной горы. Он осел на задние ноги, выгнул спину и высоко вскинул морщинистую голову с огромными бивнями. Рваные знамена его ушей раздулись, как паруса большого корабля, и с пушечным грохотом захлопали по плечам.

Он надолго застыл в такой позе, ощупывая кончиком хобота влажную землю, потом поднял хобот к носу и выпустил струю воздуха в раскрытые розовые бутоны обонятельных органов. Почувствовав страшный ненавистный запах, он содрогнулся как от удара, сделал шаг назад и развернулся. Вместе с ним, как хорошо обученная упряжная лошадь, плечом к плечу, бок о бок, развернулся его аскер, и они пустились бежать, а Зуга все еще был в ста метрах от них.