– Чем вы здесь занимались? – Рай поостыл.

Огляделся.

И чую, глядел не только глазами, природой данными. Ага… если прислушаться, то ощутишь кожей этакий прохладный ветерок. Интересно, а если к нему подобраться…

Не позволит.

Сам или не сам, но кто бы его в игру ни втянул, должен был бы позаботиться. И что остается? Притворяться лохушкой, благо усилий много прикладывать нет нужды.

– Оргию устраивали, не видно, что ли, – я переползла на диванчик и прижала пальцы к запястью Малкольма. Пульс присутствовал.

Сердечный ритм был ровным.

И вообще…

– Мне кажется, ее присутствие дурно на вас влияет, – рявкнул Рай и, выскочив из комнаты, дверью хлопнул. Э нет, мы так не договаривались.

– Айзек, – я пнула блондина, благо сидел он рядом. – Сходи-ка… уведи его на прогулку… придумай что-нибудь… лучше притворись сумасшедшим, которого срочно надо проводить. Рыжий, у тебя ведь есть ключи от комнаты?

– Маргарита…

– Есть?

– Нет.

– Это ты зря, – я почесала макушку. – Обычный замок я вскрою… не смотри так, все умения важны, все умения нужны… с магическим опыта нет… Но будем надеяться, он не такой параноик, как мне представлялось. И моя сестрица… она ведь тоже где-то здесь обретается?

– В женском крыле.

А, ну да, конечно… приличия… куда ж без приличий… я зевнула. Спать хотелось неимоверно, и есть, и пить тоже, и, кажется, пару килограммов я скинула, что уже совсем не здорово. Ничего, вот закончится дело, тогда и…

Если выживу.

Особый отдел по расследованию преступлений, связанных с использованием магических сил, а в просторечье Контора, располагался в старом уютном особняке. Поговаривали, что во времена незапамятные оный особняк принадлежал то ли герцогу, то ли графу, но особе весьма состоятельной и влиятельной, однако вздумавшей состояние вкупе с влиянием пустить на дела противоправные. Как бы там ни было, после разоблачения очередного заговора особняк отошел к короне, а после был предоставлен во владение Конторы.

Среди простого люда об этом месте, в целом тихом и по-своему невзрачном, ходили самые разные слухи, большей частью весьма мрачного толка. Шептались о невинных душах, что сгинули в подземельях по ложному доносу, о пытках и палачах, о магических изысканиях, для которых требовались живые люди, и отнюдь не добровольцы.

Следовало признать, что аура у местечка была недобрая.

Бурая.

Гниловатая.

Да и подземелья имелись. Фредерику самому случалось спускаться, когда выступал экспертом по делу безумного деструктора, вздумавшего сменить полюс дара посредством кровавых обрядов.

Воспоминания были нехорошими.

Узкие ступени, вырубленные в скале. Стены, что тянулись друг к другу, будто вот-вот сомкнутся, а жалкий человечишка, ими раздавленный, – что ж, случается… Стоны. Затхлый тяжкий воздух, с которым не справлялись вытяжки.

Камеры.

Допросные.

Лаборатории… лаборатории, впрочем, за исключением некоторых, специфического склада, требовавших особой изоляции, располагались на третьем этаже.

Фредерик толкнул дверь, и медный колокольчик задребезжал.

– Мне бы санора Альгера, – сказал ректор пареньку, сидевшему за стойкой. Вид у паренька был вполне себе светский и даже расслабленный – вон, пиджачишко свой на вешалку пристроил, газетку развернул, кофеек на столик выставил.

Только обманываться не следовало. Потенциал паренька был хорош, пусть и несколько приглушен маскирующими браслетами.

– Его нет.

– А когда будет?

– Неизвестно.

Ложь.

И в первом, и во втором случае… однако…

– Будьте столь любезны передать, что я настаиваю на скорейшей встрече. – Фредерик протянул визитную карточку. – Это касается текущего дела…

И пожалуй, не стоило приходить сюда в свете последних новостей, однако…

Не могут участвовать все… скорее ситуация такова, что в случае кризиса Контора поддержит того, кого знает хорошо.

Безупречная репутация как инструмент зла…

Впору диссертацию писать.

Оказавшись на улице, Фредерик выдохнул с немалым облегчением. Да, с аурой места следовало что-то да сделать… или им так нравилось? Пожалуй, в деле дознания…

Ректор передернул плечами и, взглянув на часы, двинулся к автомобилю. Шелковой тряпкой протер лобовое стекло. Не то чтобы оно успело запылиться, скорее он тянул время.

Пнул колесо.

Открыл дверцу.

Сел.

Закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Ключ в замке зажигания повернулся легко. И легчайший щелчок утонул в рокоте мотора.

Один.

Два и три…

И да, ему позволили бы отъехать от Конторы… скажем, в тихую Беленскую улочку, которая вела к собственному дому Фредерика.

Автомобиль плавно тронулся с места.

Поворот.

И снова… булочная мастера Ульгриха, который давным-давно отошел от дел, сказав, что всегда мечтал стать пекарем, но дар и родительские надежды… и вправду, что ли, открыть? Не булочную, конечно, этакого мастер Ульгрих не потерпит, а вот собственную пасеку…

Он почти выдохнул.

Почти поверил, когда раздался второй щелчок, он был громким, оглушающим даже, перебив рокот мотора. А в следующее мгновенье огненный элементаль, оказавшись вне защитной оболочки, развернул оранжевые крылья.

Со стороны это было красиво.

Тонкая ножка и шар, переливающийся всеми оттенками алого. Запах озона. Капли расплавленного металла, падающие на крыши домов… вой сирены… и пленка защиты, которая развернулась моментально, укрывая и булочную, и близлежащие дома…

Несчастный случай.

Или неосторожное обращение с запретным артефактом? Что-то да в отчете напишут.

Фредерик вздохнул и открыл второе окно портала: мертвецам не стоит мозолить глаза.

…Мастер Варнелия потерла глаза.

Спать хотелось.

Как-то… невероятно хотелось спать… а ведь вчера только свадьба… и вечер… для двоих… Матушка будет недовольна, она изначально выступала против Витгольца. Поэтому Варнелия и не стала звать ни ее, ни тетушек… долго вспоминать станут.

Впрочем, они давно уже считали Варнелию пропащей.

Плевать.

Но почему же спать так хочется?

Тихий обряд. И ужин в ресторане. Букет полупрозрачных лернийских хризантем, перевязанный атласной лентой. Цветы слишком красивы и хрупки, и встречаются лишь в одном мире, слишком опасном, чтобы держать дверь открытой.