Шульгин стал настолько серьезным, с такой нескрываемой нервностью замял мундштук папиросы, что Вадим, совершенно не собираясь поддаваться, мгновенно ему поверил. Бывает же так…

Главное, Александр Иванович психологически точно не стал напоминать о присяге и флигель-адъютантских аксельбантах. О другом сказал:

– Как же ты с Сергеем на эту тему будешь разбираться? Знал – и не помог…

– А вы меня не провоцируйте, – только и ответил Ляхов.

– Тебя? – искренне удивился Шульгин. – Знаешь, парень, если бы я с провокаций кормился, давно бы с голоду сдох…

– Ну, черт с вами, господин Шульгин. Не думайте, что вы такой хитрый. И на вас найдется… А суть дела в чем?

Через Тель-Авив и Брест Ляхов возвратился в Москву.

С Розенцвейгом они расстались во Внуковском аэропорту. Сначала собирались ехать вместе, но у самого выхода из терминала возник ниоткуда высокий лощеный поручик.

– Господин полковник, приказано встретить и проводить. В Кремль. К полковнику Неверову.

– Так вот и еще господин Розанов со мной. Подвезем?

– Приказано – только вас встретить…

Вадим очень удивился. Слишком уж категоричным был тон порученца. Однако – мало ли что.

– Простите, Львович, тут, наверное, дело неотложное. Рад бы был кофейком с вами побаловаться, но – сами видите.

Розенцвейг посмотрел на него со странным выражением лица. А Вадим и тогда ничего не понял.

Под мелким, нудным дождем прошел в сопровождении офицера к ожидавшей напротив скверика машине.

В кремлевском кабинете Тарханова ему сразу не понравилось. Сергей был мрачен и чем-то угнетен.

– Вернулся? Молодец. А мы тут без тебя Императора на Престол возвели…

– А и хрен бы с ним, – невежливо ответил Вадим. – Ты еще не генерал Свиты?

– Пока нет.

– Татьяна как?

– Спасибо, все в порядке. Твоя Майя – тоже.

Помолчали, в некоторой растерянности не зная, о чем еще говорить.

– Может, нальешь с дорожки? – спросил Ляхов.

– А, это – сейчас!

Достал из сейфа недопитую еще с того дня бутылку коньяка.

– Слушай, Серега, может, ты тещу похоронил, что за минор? – попытался неловко пошутить Вадим.

Тарханов как-то безнадежно махнул рукой. Нет, с ним правда было не то. Неужели Татьяна что-то все-таки выкинула?

– Ну, не хочешь говорить, и не надо. А уж у меня есть чего…

– Расскажешь…

До кабинета Чекменева ехать не пришлось. Он помещался здесь же, в Кремле, только в другом корпусе.

Длинными коридорами прошли до кабинета, кстати, гораздо более скромного, чем у Тарханова.

Без всяких задних мыслей Ляхов, по старой памяти, широко улыбнулся генералу, шагнул навстречу, ожидая, что тот протянет ему руку. Приготовил слова, которыми начнет докладывать о результатах своей миссии.

Но и генерал выглядел так, будто последние сутки кормился только лимонами.

«Да неужели они совсем разучились владеть собой? – как-то отчужденно подумал Вадим. – Какие же они тогда, на хрен, профессионалы?»

– Извините, Вадим Петрович, – сказал Чекменев. – Это, может быть, даже и ошибка, но пока я должен вас арестовать. Пистолет сдайте.

Ляхов с удивительным даже для самого себя спокойствием обернулся на стоявшего за его спиной Тарханова.

Тот с непередаваемо мучительной гримасой на лице, которую он безуспешно пытался подавить, сделал едва заметный жест руками, который можно было истолковать примерно так: «Сейчас я совершенно ничего не могу сделать. А там посмотрим…»

Ляхов демонстративно, с этакой аристократической брезгливостью расстегнул ремень кителя. Кобура «Адлера» висела на нем тяжелая, внушающая уверенность. Секунда дела – сдернуть застежку, пистолет сам выпадет в руку. И что тогда?

– Подавись, подполковник, – в качестве высшего оскорбления бросил он в лицо Чекменеву его недавнее звание, а на стол – наградной израильский пистолет.

Ставрополь.

2005 г.