и какое-то время кормил Зифику их сырым мясом. То же самое приказал он делать и собственным воинам. А потом, все еще опасаясь заразы, приказал он армии покинуть Высокий Град и перебрался за реку Висулу на громадную лесную поляну. Градодержцу[5] по имени Псарь, которому оставил он Высокий Град, приказал Даго любого, кто пожелает перебраться через Висулу, убивать, а труп немедленно сжигать. Таким вот образом уберег Даго земли лендицов и гопелянов от Мора. А уже потом дожди и вешние воды перетопили бродячих крыс, и по этой причине перестал Мор безумствовать на Мазовии.

Еще пребывая в Высоком Граде, желал Даго выполнить обещание, данное Зифике, что возьмет ее в жены, только та, все еще чувствуя оскорбленной за собственное похищение, угрожала, что либо покончит с собой, либо же пронзит его стилетом, как только Пестователь посмеет ее возжелать. Испугался этих слов Даго, помня, каким образом погибла княжна Пайота, и отступил от собственного намерения.

— Оставляю тебе вольную волю, — заявил он Зифике. — Как только буду видеть тебя в мужском костюме савроматских женщин, останешься для меня воином и можешь принимать участие в моих походах и сражениях. Когда же придешь ко мне в женской одежде, пойму я, что ты желаешь стать моей женой и родить наше потомство. Но я вынужден признаться, что уже имею сына, в котором течет моя кровь. Я дал ему имя Вшехслав, ибо сделаю все возможное, чтобы слава его имени разошлась во все стороны света.

Дело в том, что совсем недавно примчался гонец из деревушки Палуков и сообщил воеводе Палуке, что жена его родила первородного сына. Обрадовался воевода и тут же с этой вестью прибыл к Пестователю.

— Дай ему имя, господин, ибо наверняка, как и ты сам, станет он великаном, — сообщил Палука, опускаясь на одно колено перед Даго и целуя край его белого плаща. — А жена моя во время родов умерла: промежность у нее лопнула.

И заявил Даго торжественно:

— Даю ему имя Вшехслав, ибо слава его разойдется по всем сторонам. Верю, что теперь род Палуков станет родом великанов и большого почета достигнет. Это ты отец его, но позволь, чтобы из любви к тебе, относился я к нему словно к собственному сыну и заботился о нем, словно о собственном сыне. Покажешь мне его, когда исполнится ему семь лет. Тогда я дам ему достойный титул, как человеку высокого рода. И покажешь мне его потом, когда ему исполнится шестнадцать. Тогда я отдам ему во владение множество градов и много земли, чтобы управлял он ими ради моей славы.

Обрадовалось сердце Палуки, который поклялся про себя, что никогда не отступит от Пестователя, в беде и в удаче, ибо от судьбы Пестователя будет зависеть судьба Палуков и возвышение их над другими родами. Потому с того дня любое «да» Пестователя и каждое «нет» Пестователя звучало для него словно приказ и окончательный приговор.

Прежде чем покинуть Высокий Град, провел Пестователь совет: что сделать с четырьмя сундуками золота, которые привез он из Города Женщин. Савроматские женщины отдали Даго громадные богатства: разломанные на небольшие кусочки золотые диадемы, цепи и другие украшения, которые теперь нельзя было носить, зато ими можно было платить словно золотыми солидами.

Авданец советовал, чтобы послать к князю Гедану за аскоманскими воинами, которых, как доносили шпионы Херима, множество прибывало в тамошний порт. Правда, под своим командованием Даго имел уже много всадников и пеших, которые пришли к нему как лестки, но они были плохо вооружены и обучены.

— С таким войском не завоюем мы ни Крушвица, ни Гнезда, — утверждал Авданец.

Херим же советовал, чтобы за мешок золота на время сражений за твердыню Крушвиц попросить военной помощи у князей из страны пырысян либо же у повелителей Крылатых или Длинноголовых Людей. Палука с какими-либо советами не спешил, ожидая «да» или «нет» Пестователя.

И сказал им Даго:

— Плохо поступает повелитель, что желает собственные силы опереть на наемном войске, ибо, как говорит само название, они верно служат лишь тому, кто им платит. А кто сражается ради платы — тот сражается плохо, нося измену в сердце своем, и делает он не то, что заставляет ему делать присяга, но собственная корысть. Доверился Голуб Пепельноволосый наемникам из Юмно и очутился в башне на Острове Лендицов. Плохо поступает и повелитель, что просит вспомогательное войско у других владык, ибо, если понесет оно поражение, он и сам понесет поражение. Если же оно победит, тогда он тут же сделается его невольником. Раз помогут мне в победе пырысяне, Длинноголовые или же Крылатые Люди, страна эта сделается не моей, но их страной, поскольку не будет у меня сил, чтобы изгнать их оттуда. Учит Книга Громов и Молний в главе об искусстве правления, что нет меньшей силы, чем та, которая на чужом могуществе основана. Да, это правда, что не все из нас еще опытны в боях, а многие плохо вооружены. Нет у нас сейчас сил, чтобы завоевать Крушвиц или Гнездо, но даже если придется целый год ждать, не выйду я на битву, пока не смогу провести ее сам. Потому приказываю: один мешок золота получит воевода Авданец, чтобы купит побольше руды у гопелянов, и чтобы столько кузниц изготовляло щиты и копья, сколько это возможно. Второй мешок возьмет Палука и купит много лошадей, чтобы, помимо пеших щитников, имелись у меня и всадники. Палука же заплатит золотом за оружие купцам, что проходят по этой земле, поскольку мне нужно хорошее оружие. Третий мешок возьмет Херим, чтобы оплачивать тех, кто станут ходить по Крушвицу и Гнезду и распространять вести, будто я вот-вот подойду с ужасными силами. И что каждый воин Хельгунды или Повал, норманнн или гопелян, что перейдет на мою сторону, сохранит не только собственную жизнь, но еще получит золото и ту должность, которую до сих пор исполнял. И пускай люди Херима ходят по градам и весям, сообщая, что я — Дающий Волю. Кто встанет рядом со мной, пускай даже рабского состояния, свободным сделается, бедный — богатым, а богатый — бедным. Тот сражается храбрее всего, кто бьется за собственную свободу. Запомните: повелитель обязан оставаться с одним и тем же народом, зато он может одних богачей поменять на других. По этой причине сундуки с золотом я закрываю. Мы не станем сражаться за золото и ради золота; нет — мы объявляем войну богачам с князьями, а такая война золотой приманки не требует.

Вскоре после того войско