Впереди я увидел огромные пурпурные листья палисандра, а мгновением позже – владельца магазина аудиозаписей, который опускал жалюзи, закрывавшие окна от палящего солнца. При виде меня он улыбнулся.

– Я так и подумал, что вы, скорее всего, придете снова, – заметил он, показывая на классическую гитару в витрине. – Вы похожи на человека, которого может заинтересовать «Стратокастер».

– С удовольствием купил бы эту замечательную электрогитару, но не сегодня. Сейчас мне нужна ваша помощь.

– К вашим услугам, – сказал он.

Я помог ему закрыть оставшиеся жалюзи, а потом он провел меня в темную пещеру музыкального магазинчика. Там оказалось даже лучше, чем я думал. В глубине помещения стоял шкаф, заполненный отремонтированными проигрывателями и радиоприемниками – просто рай для тех, кто по-прежнему полагался на иголки и электронные лампы. Выбор современных гитар здесь был лучше, чем в большинстве магазинов Нью-Йорка, а количество виниловых пластинок столь велико, что Шептун зарыдал бы, увидев это богатство.

Указав на коллекцию турецких народных инструментов, я объяснил хозяину, что у меня есть запись музыкального произведения, исполненная на кавале, и я хотел бы, чтобы он распознал ее.

– Многие пытались это сделать, но никому не удалось.

– Жаль, что моего отца уже нет на свете, – вздохнул мой собеседник. – Он был настоящим экспертом по традиционной музыке, но я попробую выполнить вашу просьбу.

Найдя нужную мелодию в mp3-плеере, я наблюдал, как турок ее слушал.

Проиграв фрагмент четыре или пять раз, он поместил mp3-плеер на базовый блок и прослушал его через аудиосистему магазина. Забредшие сюда трое туристов тоже заинтересовались этой мелодией.

– Не слишком зажигательная музыка, – сказал один из них, новозеландец.

Он был прав. Это звучало несколько навязчиво, как вой ветра.

Владелец магазина прогнал запись еще раз. В его отсутствующем прежде взгляде появилась сосредоточенность. Он покачал головой, чему я ничуть не удивился: шансов на успех было мало. Стал благодарить его, но турок прервал меня.

– Это не кавал, – сказал он.

– А что?

– Именно поэтому вы не смогли распознать мелодию: она была написана не для кавала. Почти любой сделал бы эту ошибку, но я совершенно уверен, что это гораздо более древний инструмент. Вот послушайте…

Он проиграл фрагмент снова.

– Кавал имеет семь отверстий вверху и одно внизу. А у инструмента, играющего здесь, наверху только шесть отверстий, седьмое отсутствует. Это трудно заметить: нужно очень внимательно слушать.

Я прослушал мелодию еще раз, очень внимательно, но, честно сказать, так и не уловил разницы.

– Вы уверены? – спросил я.

– Да, – последовал ответ.

– Что же это тогда, если не кавал?

– Ничего не могу вам сказать по поводу этой мелодии, но думаю, что мы слушали цигиртму – фактически забытый инструмент, со звучанием которого меня однажды познакомил покойный отец – большой любитель древностей.

– А почему этот инструмент забыт? Отмерла культура игры на нем?

– Не совсем. Вымерли птицы. Для изготовления кавала необходима слива, а цигиртму делают из кости крыла горного орла. Долгие годы эти птицы подвергались опасности, поэтому и инструмент исчез. А потом и музыку для него перестали писать. Вот почему вы не смогли разыскать эту мелодию.

Турок снял mp3-плеер с базового блока и вручил мне.

– Знаете отель «Дюкасс»? – спросил он. – Может быть, там вам помогут.

Отель «Дюкасс», о котором говорил владелец магазинчика, был таким модным местом, что люди чуть ли не сверлили дырки в стене, чтобы попасть внутрь. Он располагался у самого моря, имел собственный пляж, коттеджи на берегу, которые можно было снять на лето за кругленькую сумму, а также дюжину плоскодонок, которые перевозили официантов с едой и напитками на пришвартованные круизные суда. Это была, так сказать, специализация отеля.

Эксклюзивная его часть, «Небесный бар», находилась на крыше. Я отправился туда прямо из музыкального магазина, проник внутрь через входные двери в стиле ар-деко, пересек несколько акров пола из кубинского красного дерева, обогнул мебель, экстравагантно оформленную Филиппом Старком, и наконец обнаружил лифт, специально предназначенный для посетителей «Небесного бара». Я увидел лифтера, одетого в созданное модельером некое подобие черной пижамы. Критически осмотрев мой дешевый костюмчик в стиле ФБР, он, наверное, собирался сказать, что номера в отеле бронируют заранее. Однако я, если нужно, умею поставить человека на место свирепым взглядом, который тут же привел в положение «боеготовность № 1». После этого лифтер, по-видимому, решил, что не стоит рисковать жизнью, пытаясь выставить меня за дверь.

Мы взмыли наверх, и я словно бы оказался в зоопарке. В самом центре «Небесного бара» размещался ослепительно-белый панорамный бассейн со стеклянным дном, прекрасным видом на замок крестоносцев по другую сторону бухты и весьма удобным обзором Французского дома.

Из окон, расположенных на небольшом возвышении роскошных коттеджей, в которых, как я понял, проживали видные представители восточноевропейской клептократии с семьями, открывался прекрасный вид на бассейн со всем богатством естественной плоти и силикона: тут можно было увидеть едва прикрытых купальниками женщин всех возрастов, с распухшими, как будто от укусов пчел, губами и силиконовым бюстом, и молодых накачанных мужчин в плавках столь узких, что их иногда называют гамаками для бананов.

Напротив коттеджей располагались бар и маленькая сцена, рассчитанная на оркестр из пяти инструментов. Я хотел встретиться с одним из бас-гитаристов, но, чтобы добраться до него, надо было обойти несколько препятствий. И первым из них оказался метрдотель, приближавшийся ко мне с очаровательной улыбкой и широко разведенными в стороны руками. Всем своим видом он выражал немое извинение. В отличие от своих клиентов, метрдотель выглядел первоклассно (француз, по всей вероятности): в туфлях ручной работы от Берлути, легком костюме от Бриони и очках в золотой оправе.

– Извините, сэр, – сказал он. – Сегодня у нас свободных мест нет.

Я бросил взгляд на пару дюжин пустых столиков – час был еще ранний, – на множество свободных мест у стойки бара и улыбнулся столь же любезно:

– Да, я вижу это.

Метрдотель приобнял меня за плечи и повел к лифту, где уже ждал ниндзя, чтобы увезти меня вниз, на улицу, где и было мое место. Я полез в карман пиджака, и метрдотель, наверное, подумал, что я хочу извлечь пачку банкнот из бумажника и дать ему взятку.

– Пожалуйста, сэр, не надо ставить нас обоих в неловкое положение, – произнес он с неподдельной печалью в голосе.

– Я вовсе не собираюсь этого делать, – ответил я, доставая свой позолоченный значок.