— Так ты твердо решила, что тебе это нужно?

— Да, папа. Окончательно и бесповоротно, — уверенно кивнула головой дамна.

— Но, Фэрил, — Дибби, сидевший на низенькой скамеечке, в недоумении развел руками, — так вот просто взять и уехать из Боски навсегда, пусть даже в долину Арден, — это, знаешь ли, не шутка.

— И тебе будет очень не хватать твоих соплеменников, ведь варорцев там совсем нет, — горячо подхватила мать Фэрил Лора, делая вид, будто разглядывает свое рукоделие, а на самом деле пытаясь сдержать подступавшие к горлу слезы.

— Понимаешь, мама, там я была по-настоящему счастлива, — пыталась объяснить Фэрил.

Отец грустно покачал головой:

— Того, что было, не вернешь.

Лора отложила наконец в сторону рукоделие, за которое так и не принялась, и взяла со стола чашку:

— Она большая девочка, Арло, и знает, чего хочет.

Снаружи было сыро и холодно. С карнизов по оконному стеклу струйками стекала вода, и от этого тусклый свет, проникавший в комнату, ложился какими-то неровными полосами. В комнате скапливались тени, но все они отступали под напором света и тепла, источаемого камином, в мерцающих красноватых отблесках которого седой локон Фэрил казался бронзовым.

Дамна некоторое время сидела молча и, не отрываясь, смотрела на огонь, а затем проговорила:

— Араван однажды произнес слова — по-моему, это было во время ночевки на берегу реки Хану, — смысл которых я поняла только сейчас: «Часто предсказания неясны и расплывчаты. В этом их коварство. Берегись! Они могут означать совсем не то, что ты думаешь». Ни мы, ни наши предки так и не поняли, что означает предсказание Раэль, касающееся Глаза Охотника… Но мне кажется, я разгадала эту загадку.

Лора с интересом посмотрела на дочь и пропела пророческий стих:

Хотя уже теплеет на глазах,

Крепки еще зимы объятья.

И Глаз Охотника, горящий в небесах,

Сулит нам благо и проклятье…

Последние из первенцев твоих друзей с тобой

В лучах Медведя смело примут бой.

Охотник, жертва ли — теперь уж все равно;

Но схватки день настал — нам это знать дано.

— Да-да, мама, именно эти слова не были поняты, — сказала Фэрил.

— О чем ты говоришь, дорогая? По-моему, мы все истолковали правильно, и пророчество исполнилось, — с недоумением произнесла Лора.

— Понять-то поняли, да не всё, — отвечала Фэрил. — Мы ведь думали, что словосочетание «последние из первенцев» означает тех перворожденных потомков Томлина и Пэталь, которые появятся на свет позднее всех и как раз вовремя, чтобы пророчество сбылось. Но эти слова значат гораздо больше, а именно то, что первенцы эти — самые последние из первенцев и после нас линия прервется… Мамочка, я никого не любила так, как Гвилли, и больше уж не полюблю никогда, — Фэрил опустила голову на руки и зарыдала.

Дибби чувствовал себя совершенно беспомощным и просто ума не мог приложить, что ему делать. Арло же достал из кармана платок и незаметно промокнул глаза: хотя никто из домашних не знал Гвилли и никогда не встречался с ним, все они видели, что сердце бедной Фэрил разбито, и скорбели вместе с ней.

Дибби наконец решился заговорить:

— Пап, я все равно не понимаю…

Арло снисходительно посмотрел на сына и пояснил:

— Видишь ли, Дибс, есть люди, которые, однажды полюбив, ни на кого другого больше и смотреть не могут. Твоя сестра — из таких, из однолюбов. Она никогда больше не выйдет замуж, и у нее не будет детей. На ней линия первенцев прервется, и они с Гвилли и вправду останутся навсегда последними из перворожденных потомков Томлина и Пэталь, как и предсказывало пророчество.

Дибби все понял и горько заплакал.

Фэрил наметила отправление в Арден на конец весны, когда станет потеплее, и отец обещал проводить ее. Добрый старик признался, что и в прошлый раз, когда Фэрил уезжала, долго стоял у окна и смотрел ей вслед, но выйти попрощаться не решился: ведь тогда он не выдержал бы и стал умолять дочь остаться, тем самым мешая исполнению предначертанного ей судьбой.

Фэрил была растрогана до глубины души и счастлива, что поедет с отцом. Но их планам не суждено было сбыться, ибо в начале апреля произошло нечто из ряда вон выходящее.

В один из неспокойных весенних вечеров, когда за окнами бушевала гроза и потоками лил дождь, семья собралась за ужином. Не было лишь старших братьев Фэрил, Финча и Холи, которые находились в отъезде. Только все приступили к еде, как сквозь раскаты грома и стук дождя по крыше до их слуха донесся пронзительный звук рога и топот копыт.

Дибби кинулся к запотевшему от сырости окну, наскоро протер его рукавом и вместе с Арло принялся тревожно всматриваться в непроглядную тьму, пытаясь понять, что стряслось.

Фэрил же с Лорой побежали в спальню, откуда вернулись опоясанные ремнями с метательными кинжалами. В руке Фэрил был зажат длинный эльфийский нож.

И вновь неизвестный всадник протрубил в рог. Дибби с беспокойством воззрился на мать и сестру, вооруженных до зубов:

— О Адон! Да что происходит? Нам что, грозит опасность?

— Все может быть, Дибс, — мрачно проговорила Фэрил, и в тот же миг брат ее исчез из комнаты, вернувшись через несколько секунд и неся в руках тяжелые боевые палицы с набалдашниками для себя и отца.

Всадник между тем уже подъезжал к дому. К седлу его лошади была привязана еще одна, на смену. Спешившись, он отбросил с лица капюшон и направился к дверям.

— Это человек, — удивленно пробормотал Дибби, от любопытства чуть не продавив запотевшее стекло головой.

В этот момент темноту прорезала молния, и Фэрил увидела лицо всадника.

— Нет, Дибс, это не человек, а эльф! — вскричала она. — Это Джандрел из Ардена! Наверное, что-то случилось!

И, не дожидаясь стука в дверь, она опрометью кинулась навстречу эльфу и, не обращая внимания на дождь, выбежала во двор.

— Джандрел! Что случилось? Что-нибудь не так?

Мокрое лицо эльфа расплылось в счастливой улыбке.

— Да почему же не так, славная моя Фэрил? Ну что плохого могло случиться? Я приехал за тобой, чтобы забрать тебя в Арден, где ты станешь свидетелем величайшего чуда! У дары Риаты — ребенок!

— Ты что, хочешь сказать, что у Риаты родился ребенок?

— Пока еще нет, но скоро родится! Она носит под сердцем ребенка Уруса! Ну разве это не чудо?

— Но, Джандрел, как это возможно? Ведь эльфийки не могут забеременеть в Митгаре. А если бы и могли, браки между ними и людьми всегда бесплодны.

— Но я ведь так и сказал: это чудо! — воскликнул Джандрел. — Риата послала меня за тобой, она хочет, чтобы ты была рядом, когда это произойдет. Ты сможешь выехать завтра утром?