Тат, не отвечая, сняла босуэлл, взяла ампулу, сунула ее в нос и вскрыла. Струя мозгососа обожгла, как кислота, и Тат закричала от боли. Моррийон говорил что-то на мониторе с мостика, но растущий вал буйных красок уже затопил его. Наркотик захватил Тат в свои лапы, края компьютерного экрана раздались, и она упала в информационное пространство.

Световые стены выросли вокруг, напомнив о смерти, быстро приближавшейся к ним в реальности. Тат отогнала эту мысль – то, что делалось снаружи, перестало быть реальным.

Тат летела вдоль линии вслед за аргусом, проверяющим узел за узлом. Системы «Самеди» представляли собой жуткое зрелище: кораблю было больше четырехсот лет, и его компьютер никогда не чистили. Не обращая внимания на беспорядок, Тат пролетала мимо запутанных кодов, которые мигом засосали бы ее, вздумай она тронуть их, идя по, следу своего противника – бори, который не был бори.

Нейраймаи сидел у нее на плече и верещал ей в ухо, как обезумевшая обезьяна. Аргус впереди замедлил ход и закричал в агонии: сторожевой фаг бросился на него и пронзил насквозь. Тат метнула во врага кодовый дротик – фаг съежился и отпрянул, но было уже поздно. Аргус исчез во вспышке красок и облаке вони.

Ничего: он почти довел ее до цели. Огромные световые обелиски вставали вокруг, точно памятники умершим, и на них были надписи. Некоторые Тат могла прочесть, другие были искажены, не в фокусе или вообще не поддавались зрению.

Нейрамаи внезапно взвился в воздух и полетел на клейких крыльях к отдаленному столпу, светящимся ядовито-зеленым цветом с красными прожилками. Обелиск раскрыл клыкастый рот и алмазный язык, вырвавшись оттуда, обвился вокруг кодового зверька и стянул его внутрь. Рот закрылся, и отвратительные челюсти заработали, с блаженным стоном перемалывая жизнь нейраймаи и не замечая того, что на поверхности высветились два слова.

ИКУЛЕМАМ. РАЧЫНЫЯ.

Тат подбросила в воздух учебник борийской истории. Его переплет превратился в кожаные крылья, а слова со страниц полетели в частокол зубов, как кристаллы из перенасыщенного раствора. Обелиск отшатнулся и лопнул. Из него полетели кровянистые пузыри, на ходу преобразуясь в слова:

КУЛЕИМАМ. РЯНЫАЧЫ. ЛИМАМЮЕК. АЧЬШРЫЯ. МАМЕКИЮЛ. ЫНЯРЫЧА. МАМЕЛЮКИ.

Запела труба, а после медный голос произнес: «Старинное слово, обозначавшее на средневековой Утерянной Земле наемников, ставших затем правителями. Мамелюки. Янычары».

Должарианцы были наемниками у бори, пока не развязали красную чуму и не завоевали своих бывших хозяев.

Слова упали Тат в руки, превратившись в два тяжелых бронзовых ключа. Она вложила их в горящие безумием глаза обелиска и повернула. Обелиск издал вопль и расплылся в лужу кипящей слизи, которая тут же испарилась. Прочие колонны, ближние и дальние, тоже начали рушиться. Тат метнула стальной невод и приняла командование на себя, подчинив кодовое пространство своей воле. Вокруг послышалось бряцание металла.

Но воздух уже сгущался – ее время истекло, силы уходили. Тат осмотрелась. Некоторые колонны все еще стояли – в основном это были функции контроля среды, и она махнула на них рукой. Она произнесла нужные слова и полетела по спирали назад, в реальный мир.

Она отвернулась от пульта, и ее вырвало. Когда приступ прошел, она дрожащими руками набрала команду. «Самеди» разгородился надвое; должарская половина из крепости стала скорее тюрьмой, и Моррийон утратил всякую власть над компьютером.

– Капитан, корабль ваш. Должарианцы заперты.

Ответа она не слышала: тьма нахлынула на нее, и она повалилась со стула на пол.

* * *

– Давайте-ка убираться отсюда, – крикнул Быстрорук. – Ласса, уводи нас с орбиты. Правь внутрь системы, там чище. Повернем, когда пройдем мимо светила. Мне все равно, будет абляция или нет – прикиньте с Ларом, какой слой мы можем потерять и сколько продержимся. Креот, передай крейсеру, что Панарх на планете – авось они тогда не станут нас преследовать.

– Я не пробью сквозь ионный шторм, пока они не начнут тормозить, – возразил Креот.

– Запиши сообщение, придурок, и запусти автопередатчик на орбиту. – Капитан нажал на клавишу селектора, стараясь унять дрожь в руках. – Охрана! Поставить крупнокалиберные бластеры у всех входов в тяжелую секцию. Стреляйте в каждого, кто попытается выйти. Мы переключим на вас мониторы. – Быстрорук велел Лару у пульта контроля повреждений: – Покажи мне их половину и переключи глаза на стрелков. Мы должны видеть, что они замышляют.

Включились вспомогательные экраны с видами коридоров и комнат. Некоторые мониторы бездействовали, и никого не было видно.

– Кое-какие имиджеры они взорвали.

– Значит, в тех местах они и сидят. Охрана, смотрите в оба и дайте мне знать, если что-то увидите. Лар, открой тяжелую секцию в космос. – Капитан засмеялся, чувствуя, что находится на грани истерики. – Это поубавит им прыти.

– Не могу, – объявил Лар. – Эта функция остается закрытой.

– Тогда прибавь им гравитацию до максимума.

– И этого не могу.

– Тат, паскуда! – крикнул Быстрорук. Ответа не последовало. – Ну так отключи им гравиторы вовсе: в невесомости тоже особо не разбежишься.

– Есть.

* * *

Планета на главном экране быстро уменьшалась.

– Узел пока держится, – сообщила Моб и кивнула на урианскую гиперрацию около пульта связи. – А что ты теперь скажешь Эсабиану?

– Об этом я буду думать, когда мы оторвемся от крейсера, – рявкнул Быстрорук.

– Да уж, подумай. Я лично предпочитаю раптор Властелину-Мстителю в том случае, если ты пришьешь его наследника. А тебе, может статься, придется это сделать.

Быстрорук, помолчав, ударом кулака снова врубил селектор.

– Инженерная! Прогревайте двигатели. Они нам могут понадобиться.

– На это потребуется добрых двадцать часов, – ответил старый Дауг. – Они остыли, как ноги покойника.

– Выполняй.

Двадцать часов до момента, когда можно будет сбежать от этой войны и от Должара. «Я уведу корабль так далеко на окраины, что никто о нас больше не услышит». Хорошо, что резервуары с топливом полны доверху.

Он посмотрел на боковой экран, где светился Узел со смертоносной звездой, пылающей в середине.

«Дайте мне только уйти от этого крейсера», – подумал капитан, сам не зная, к кому обращается.

Да мало ли к кому. К любому, кто сможет его вытащить.

* * *

Напьер Ут-Комори преклонил колени перед Железной Королевой и подал ей свой меч. Она воздела клинок вверх на поднятых руках, сознавая торжественность момента. Взгляд Напьера устремился за мечом.

Лондри, помедлив еще немного, улыбнулась, подбросила меч в воздух, поймала его за клинок рукой в кольчужной перчатке и вернула Комори.