Еще один королевский корабль задымил и внезапно раскололся в серо-алой огненной вспышке, на мгновение став железным цветком, распустившимся в бледном небе. Другой, рассеченный пополам силовым лучом, переломился, точно соломинка, и из его недр беззвучно посыпались крошечные человеческие фигурки.

«Бей! — мысленно умолял Гензель крепость. — Жги их! Уничтожь их всех!»

Но он знал, что силы не равны. Крепость была стара. Она слишком долго спала в ледяной земле, а забота покойной принцессы не могла ей заменить настоящего ремонта. Подобно коварной генетической хвори, которая распространяется по хромосомам, ржавчина давно выела ее нутро, а обвалы и землетрясения повредили сложнейшие когда-то механизмы. Одна маленькая принцесса как могла пыталась сохранить жизнь огромного стального чудовища, но сил ее было явно недостаточно. Крепость была мощным и смертоносным организмом, но слишком старым и слишком одряхлевшим. Этот организм мог сопротивляться осиному рою атакующего королевского флота, но лишь за счет своей первобытной, много лет ждавшей своего часа ярости. И силы его были не бесконечны.

Еще один королевский корабль ударил носом в землю, так что даже сквозь многометровый слой камня и бронированных перекрытий Гензель ощутил скрежет. Снег шипел, встречаясь с раскаленной выстрелами стальной обшивкой. Этот корабль тоже был мертв, но десятки других все еще барражировали над крепостью, заливая ее гибельным огнем. Потом корабли распахнули бомболюки, отчего в их серых металлических телах образовались зловещие провалы, и вниз, к земле, гибельной капелью устремились бесчисленные множества черных точек.

Короткое мгновение, в течение которого в мозгу звенит надежда, что эти точки рассосутся в воздухе, так и не достигнув поверхности…

Бомбовый удар оказался такой силы, что Гензелю показалось, будто его дух вытряхнуло из тела, и еще какое-то время он смотрел на себя со стороны. С потолка посыпались осколки ламп, зачадили, лопаясь по всему залу, приборные коробки.

Компьютер взревел, не успевая выводить сообщения о повреждениях. Механические голоса накладывались друг на друга адским хором:

— Полностью уничтожена третья орудийная платформа!

— Дублирующий реактор аварийно остановлен!

— Утрачена связь с радиолокационным комплексом!

— Вторая… кх-кх-кх… подтверждается полное унич… кх-кх-кх…

— Боеприпасы основного калибра исчерпаны на восемьдесят процентов!

— Уровни один, два и три повреждены, подача электропитания нарушена.

— Взрыв в нижнем арсенале. Для борьбы с пожаром отсеки изолированы.

— Низкий уровень напряжения! Повторяю — низкий уровень напряжения!

— Прошу принять меры к эвакуации высшего командного состава.

— Разрывы топливопроводов западного сектора! Масштаб повреждений устанавливается!

Крепость медленно умирала. Она цеплялась за жизнь до самого конца, но понимание неизбежности прекращения существования пробралось даже в ее механический мозг. Теперь она агонизировала, ощущая боль тысяч разорванных электронных линий, дергалась, как преступник на дыбе. Гензелю было ее жаль. В конце концов, крепость честно выполняла работу, для которой была создана. И не в ее силах было противостоять объединенной мощи всего королевского флота.

Центр управления наполнялся вонью горящей изоляции и расплавленного пластика. Тяжелый, неприятный запах. Что ж, все мертвецы скверно пахнут, даже те из них, кто не имеет ни единой молекулы генетического материала…

— Вот теперь уже все, — сказал Гензель, удивляясь собственному хладнокровию. — Пока у его величества не появилось соблазна ударить по руинам ядерной ракетой…

Гретель пожала плечами. Разразившуюся над крепостью битву она разглядывала без всякого внешнего интереса, как неказистое ярмарочное представление. Огненные бутоны, усеявшие зимние горы, не впечатляли ее, как впечатляли, должно быть, невидимые и таинственные реакции, проистекающие под предметным стеклом микроскопа.

— Куда нам идти, братец? — спросила она.

Этого он не знал. Глупо бежать от смерти, когда она со всех сторон протянула к тебе свои щупальца. Проще уж сразу… «Остаться в центре, — решил он. — Пусть задохнемся от дыма или нас раздавит упавшими перекрытиями. Зато — сразу».

Но он знал, что не в силах принять такое решение. В отличие от крепости, он был живым человеком, полным теплой крови, но он тоже предпочитал сражаться до конца. Это их роднило.

— В лазарет! — решил он. — Туда они доберутся позже всего.

Автоматические двери центра управления уже не подчинялись управляющим импульсам компьютера — крепость умирала, и ее постепенно разбивал смертоносный паралич. Гензелю пришлось упереться ногой в стену и вырвать из креплений стальной лист. Мышцы затрещали от напряжения, но сталь сдалась раньше.

Они вывалились в коридор, полный дыма и плюющихся искрами перебитых кабелей. Идти здесь было тяжело, Гензель схватил Гретель за руку и потянул за собой, другой рукой прикрывая лицо от жара. Крепости осталось существовать совсем недолго. Скоро она превратится во вмерзшую в землю металлическую скорлупу, полную выжженной трухи. Гензелю не хотелось становиться ее посмертным украшением.

22

В лазарете оказалось на удивление спокойно. Спрятанный в недрах крепости на многометровой глубине, он почти не получил повреждений, разве что лампы, прежде заливавшие его ярким электрическим светом, теперь беспомощно перемигивались.

Если бы не ритмические удары с поверхности, от которых жалобно всхлипывали приборные панели и стойки с лабораторным оборудованием, можно было бы подумать, что ничего страшного не происходит.

Он совсем забыл про принцессу.

Бланко лежала в своем хрустальном саркофаге, мертвенно-бледная, точь-в-точь такая же, какой он ее оставлял. Мертвая принцесса и ее мертвый стальной дворец. Оба уничтожены предательством. Не стоит ли выключить стазисный гроб?.. Он будет сохранять ее мертвое тело веками, используя все резервные мощности. Принцесса Бланко Комо-ля-Ньев никогда не превратится в прах. Вечный памятник погибшей невинности. Мечтала ли она об этом?.. Не лучше ли обесточить ее гроб, чтобы позволить телу превратиться в то, во что обычно превращаются все человеческие тела? При жизни она боялась себя, своей глубоко спрятанной нечеловечности. Но, превратившись в прах, она обернется тленом. А тлен королей и нищих, людей и чудовищ практически идентичен по химическому составу.

А еще здесь были цверги. Они не покинули своего поста даже после того, как начался обстрел. Не забились в темные углы, как полагается неразумным тварям, испытавшим на себе свирепость человеческого рода.

Гензель рефлекторно упер грубый приклад мушкета в плечо, увидев их хищные силуэты вокруг посмертного ложа принцессы. В этот раз счет обещал быть равным — все три ствола были заряжены. Но цверги даже не повернулись в их сторону, лишь сверкнули желтыми, яростно горящими глазами. Как это возможно?